Богини Пушкина. От «златой весны» до «поздней осени»

Не только в стихах, но и в прозе запечатлена «младая грация»: образ Машеньки, одной из героинь пушкинского «Романа в письмах», задуманном и начатом в тверском краю, как полагают, восходит к Катеньке Вельяшевой. Весьма схожий портрет: «Стройная, меланхолическая девушка лет семнадцати, воспитанная на романах и на чистом воздухе».

О ней же: «Маша хорошо знает русскую литературу – вообще здесь более занимаются словесностию, чем в Петербурге… Теперь я понимаю, за что Вяземский и Пушкин так любят уездных барышень. Они их истинная публика».

Уездная барышня, выросшая «под яблонями и между скирдами», взлелеянная «нянюшками и природой». Она из тех, полагает герой повести, кто «гораздо милее наших однообразных красавиц, которые до свадьбы придерживаются мнения своих матерей, а там – мнения своих мужьев».

Наталья Ивановна Вельяшева, урожденная Вульф, мать Катеньки.

Фотография из фамильного альбома Д.А. Вульфа. Первая половина 1850-х гг. Публикуется впервые.

И еще одно тайное упоминание о Катеньке Вельяшевой, скрытое за инициалами, не ускользнуло от пристального взора пушкинистов: «Танцевали до пяти часов. К.В. была одета очень просто; белое креповое платьице, даже без гирлянды…»

Но не явилась бы на свет милая барышня, не будь другого романа, семейного. Вот как о том вспоминала кузина Катеньки Анна Керн: «Помню, как бабушка Анна Фёдоровна (А.Ф. Вульф, урожденная Муравьева. – Л.Ч.) долго не соглашалась на брак своей дочери Наталии Ивановны с Василием Ивановичем Вельяшевым, добрейшим человеком, но игроком, получившим из-за карт большую неприятность, как, согласившись потом по убеждению сыновей, устроила парадный сговор… пригласила гостей, и когда все уселись и Василий Иванович подошел к ней, она взяла руку дочери, положила её в руку жениха и торжественно сказала: “Василий Иванович, примите руку моей дочери…” Потом быстро ушла, сказав дочери тихо: “Твоя свадьба – мой гроб”… После этого она скоро умерла. Наталия Ивановна и Василий Иванович были очень добры, любили друг друга и были счастливы, хотя он и разорился от карт, но жена всё ему прощала».

В архиве столетнего москвича Дмитрия Алексеевича Вульфа мне довелось видеть фотографию его родственницы Наталии Вельяшевой, урожденной Вульф: на ней пожилая дама в чепце и с кроткой полуулыбкой. Неизвестный прежде снимок (а ведь он интересен уже тем, что вызволяет из небытия ещё один образ, знакомый Пушкину!) сделан незадолго до кончины Наталии Ивановны в 1855 году. В семейном альбоме хранилась и фотография Анны Вульф. Её облик известен прежде лишь по портретным наброскам, сделанным рукой Пушкина. А живописный портрет Анны Вульф, случайно обнаруженный в одном из антикварных московских магазинов, увы, всего лишь… предполагаемый: работа французского миниатюриста Э. Мартена именовалась как «Портрет неизвестной в вишнёвом платье». В каталоге «Портретная миниатюра XVIII–XIX веков» из собрания пушкинского музея на Пречистенке значится: «Атрибутирован М.Ю. Барановской как портрет Анны Николаевны Вульф, тригорской знакомой А.С. Пушкина. Отсутствие других её изображений делает атрибуцию спорной».

Александр Васильевич Вельяшев, брат Катеньки.

Художник П. Соколов. 1847 г.

Так что фотографии из архива наследника исторической фамилии не просто редчайшие, – уникальные!

…Упокоилась Наталия Ивановна Вельяшева вместе с супругом, пережившим её всего на год, на родовом погосте, что на берегу тихой Тьмы, под покровом храма Успения Божьей Матери. На надгробных плитах начертана трогательная эпитафия: «Здесь погребены два друга, два нежнейших родителя».

В счастливом супружестве родились сыновья: Александр, Иван, Николай, Павел, Пётр и единственная дочь Екатерина…

Один из братьев – ротмистр лейб-гвардии Уланского полка Александр Вельяшев. Сделал блестящую военную карьеру, за «отличную, усердную и ревностную службу» был пожалован многими орденами и золотой саблей с надписью «За храбрость». Но не ратные заслуги оставили память о нём в потомстве. Вот любопытная надпись, начертанная старинным слогом на обороте портрета: «Александр Васильевич Вельяшев. Тверской помещик, женатый на П.Н. Рюминой и погребенный с нею в Новодевичьем Московском монастыре. Родственник пушкинских Вульфов, брат Вельяшевой (в замужестве Жандр), которой посвящены стихи Пушкина: “Подъезжая под Ижоры, я взглянул на небеса, и я воспомнил Ваши взоры, Ваши синие глаза”».

Стихотворные строчки явно записаны по памяти и потому неточны. Важно, что стихи эти, бывшие на слуху у многих поколений Вульфов, Жандров, Вельяшевых, обратились семейным достоянием. Скромная Катенька, не свершившая заслуг перед Отечеством, прославила и уберегла от забвения весь свой род: бабушек, родителей, братьев…

И последнее упоминание о милой красавице – в письме Пушкина. В последний же его приезд на берега тихой Тьмы.