Богини Пушкина. От «златой весны» до «поздней осени»

Летом 1833-го после долгих хлопот Пушкин отправляется на Урал, по следам самозванца Пугачева. По пути в Москву решает заехать в знакомое тверское сельцо. Правда, мысль та приходит поэту не вдруг, его попутчик Алексей Вульф свидетельствует: «В начале августа Александр Сергеевич и я поехали вместе и доехали до Торжка, в Торжке разъехались. Я поехал в свою деревню, а он с каким-то приятелем, чуть ли не к Вульфам».

Отсюда летит письмо к жене в Петербург, на дачу Миллера, что на Чёрной речке: «Ты не угадаешь, мой ангел, откуда я к тебе пишу: из Павловска, между Берновым и Малинников, о которых, вероятно, я тебе много рассказывал. Вчера, своротя на проселочную дорогу к Яропольцу, узнаю с удовольствием, что проеду мимо Вульфовых поместий, и решился их посетить. В 8 часов вечера приехал я к доброму моему Павлу Ивановичу, который обрадовался мне, как родному. Здесь я нашел большую перемену. Назад тому 5 лет Павловское, Малинники и Берново наполнены были уланами и барышнями; но уланы переведены, а барышни разъехались; из старых моих приятельниц нашел я одну белую кобылу, на которой и съездил в Малинники; но и та уж подо мною не пляшет, не бесится, а в Малинниках вместо всех Анет, Евпраксий, Саш, Маш etc. живёт управитель Парасковии Александровны, Рейхман, который поподчивал меня шнапсом. Вельяшева, мною некогда воспетая, живет здесь в соседстве. Но я к ней не поеду, зная, что тебе было бы это не по сердцу».

Катенька Вельяшева. Рисунок А.С. Пушкина на черновике письма к А.Х. Бенкендорфу. Август 1828 г.

Где же это, «в соседстве»? Катенька Вельяшева могла жить тогда с родителями в усадьбе Марицыно, близкой от Малинников. Место то почиталось в высшей степени романтичным: господский дом стоял на высоком правом берегу Тьмы, откуда открывался чудесный вид на окрестные дали.

Неподалеку находилась и другая не менее живописная усадьба Вельяшевых с поэтическим названием Васильки. В уездных ведомостях за 1828 год дана сухая канцелярская справка: «Сельцо Васильки… в нем жительствует помещик штаб-ротмистр Василий Иванович Вельяшев, у него в семействе: 1 двор, 4 мужеска пола 4 женска. При нем дворовых людей: 27 мужеска пола 30 женска».

А на исходе двадцатого века от Васильков остались лишь заросшие руины барского дома, конный двор да парк с аллеей из вековых лип.

Живёт версия, особо близкая сердцам старичан: Пушкин не сдержал-таки обещания и навестил Катеньку!

Но красоты воспоминанье
Нам сердце трогает тайком…

Но доказательства? Кроме поэтических. Хоть и расплывчатые, но они есть. Дочь воспетой красавицы Варвара Жандр, дожившая девицей до 1907 года, уверяла (со слов матери), что Пушкин неоднократно гостил в их семействе: не только в Старице, но и в усадьбе. Воспоминания те, давным-давно напечатанные в местной газете, давно и утеряны.

А вот хроника тех дней восстановлена чуть ли не по часам. Приехав в Павловское воскресным вечером 20 августа, поэт на следующий день побывал в Малинниках, о чем известил жену. Гипотеза смелая: в понедельник, по возвращении Пушкина, Павел Иванович уговорил-таки его навестить племянницу Катеньку, жившую по соседству. По всей вероятности, радушный хозяин желал показать Пушкину другую свою усадьбу – в то время Марицыно числилось за Павлом Вульфом. (Много позже оно вкупе с другой деревенькой перейдет «в вечное и потомственное владение» к «гвардии поручику» Николаю Вельяшеву, крестному сыну Фредерики, супруги Павла Вульфа и «гвардии капитанше» Екатерине Жандр.) Нелишне вспомнить, что Павел Иванович, по словам его воспитанницы-поповны, считал визиты Пушкина «за большое удовольствие и честь для себя».

Итак, погостив утром в Марицыне либо в Васильках, приятели вернулись в Павловское. Откуда после полудня поэт и продолжил далее путь.

Дотошным исследователям не даёт покоя вопрос: почему Пушкин, выехав из Павловского во вторник утром, как то принято считать, достиг Яропольца лишь поздним вечером в среду?

В «Летописи жизни и творчества» поэта тот «спорный» день означен так: «Август, 22. Вторник. Пушкин уезжает из Павловского в Ярополец. Он собирался выехать “чем свет”, но, вероятно, задержался, так как в Ярополец приехал лишь 23-го к вечеру».

Что могло задержать его в том недолгом пути? Уж не визит ли (к слову, вполне дружеский) к Катеньке Вельяшевой?!

Катенька Жандр

Никогда более поэт не обмолвился о синеглазой красавице. Зато Алексей Вульф зорко следил за судьбой кузины: в апреле 1834-го Катенька Вельяшева сменила свою девичью фамилию, обвенчавшись с Александром Жандром. Летом того года он видел «молодых» Жандров, приехавших из Твери. Алексей Николаевич пристрастен: «…Об них скажу только, что Катенька дурнеет, а муж её страсть имеет особенную ездить на ко́злах и неприлично ревнив».