Богоубийство (СИ)

- Отойди от меня! Тебе и нашему отцу не особо была интересна смерть Мерилу. Так не тряслись, когда она погибла. Ведь так? На ее похоронах из нашей семьи была лишь мама. А то, что отец мне даже о смерти матери не сказал, и на похороны не позвал… это… это выше моего понимания… Я даже не знаю, где она похоронена, Бенедикт. Надеюсь, он скажет перед смертью, чтобы мы его рядом с ней положили?

- Малыш, успокойся!..

- Я ненавижу, когда ты меня так называешь!

- Я не узнаю тебя, Стефан!

Стефан и сам не узнавал себя. Бенедикт попытался положить ему руку на плечо, показав таким образом, что ему стоит доверять. Но Стефан не узнавал и Бенедикта – такого мирного и спокойного, что не внушало доверия, словно тот притворяется. Лучше бы был собой – никчемным сукиным сыном… Знал бы, чего от него ожидать…

- Ты выговорился. Это хорошо, поскольку вредно держать все в себе. Но мы семья, Стефан! И мы должны заботиться друг о друге!

Бенедикт обнял его, а Стефан позволил ему это сделать. Утонул в его огромных массивных руках, сначала негодуя, но затем чувствуя, как ему не хватало именно этого все эти годы. Почувствовал себя маленьким братцем, которому на самом деле хотелось этих объятий старшего брата, и не важно, что он запоздал с ними лет на десять, если не больше.

- На то и есть семья, чтобы поддерживать друг друга. Быть рядом в тяжелую минуту.

Стефан попытался вырваться из объятий Бенедикта.

- Ты никогда так не говорил.

- А сейчас говорю, - продолжая обнимать Стефана против его воли. – А если и не говорил, то это не значит, что я так не думал. У меня было много времени подумать, брат. Поверь мне. Смотрел на небо сквозь решетку и думал, то о тебе, то об отце, то о матери, и своей и твоей. И о Мерилу я думал. И представлял, что сейчас делаешь ты, будучи на свободе. У меня было много времени, чтобы подумать об этом. Вот только теперь его нет. И нет ничего больнее осознания того, как бесславно, бестолково и глупо я провел свои лучшие годы молодости. Пусть они и были тихими и спокойными, не такими, как здесь…

- Наши самые лучшие времена, это не самые громкие, а самые тихие времена. Фридрих Ницше, - сказал Стефан, поняв, что звучало в данный момент это весьма жестоко, пора бы ему остепениться.

- Возможно, он прав, - спокойно согласился Бенедикт. – Но, каково бы ни было твое отношение ко мне, Стефан, или к нашему отцу, он нуждается в тебе в тяжелую минуту. Ты ему откажешь?

Стефан плавно стал освобождаться от объятий Бенедикта, чтобы не чувствовать его давления на себе и спокойно сказать:

- Я понимаю, Бенедикт. Я не отказываюсь от своей семьи, запомни это. Но также запомни и то, что я никогда не прощу тебя за то, что ты совершил. Потому, что человеческая жизнь бесценна.

Бенедикт согласился, молча кивнув в ответ. Стефан и сам заметил, как в глазах его брата не стало в эту секунду его типичного напора и этой скрытой жестокости, бескомпромиссности, которую он постоянно наблюдал в его глазах. Это секундное смирение явно оказало на него впечатление. Но прежний холод, видимо никогда не покидающий внутренний мир Бенедикта, не растапливал его внутренний лед по отношению к своему брату. И может быть, он и научился у него этой жестокости и бескомпромиссности, чтобы сказать, совершенно не стесняясь:

- Прямо сейчас я поехать не могу. Я должен уведомить начальство, а время довольно позднее. Я смогу сделать это не раньше, чем завтра. К тому же, не факт, что прямо завтра меня отпустят. Все нужно обговаривать и согласовывать график занятий. Поэтому, тебе меня лучше не ожидать и ехать домой сразу сейчас. Ты как раз еще успеваешь на ночной поезд до Денвера. Тем более что отец сейчас один…

- Он не один, я оставил с ним сиделку на пару дней. Думал поехать завтра, но раз уж ты настаиваешь… Я тебя понял, - показывая, что собирается уходить. - Кстати, отец завещал, чтобы мы похоронили его рядом с Каролиной, и я знаю, где она похоронена. Так что, заодно побываешь на могиле у своей матери.

- Подожди! – решил задержать Стефан своего брата.

Он вдруг почувствовал, что непомерно жестко обошелся с ним. Именно в такой момент он не заслуживает этого. Ведь умирающий отец, он и для него умирающий отец, не меньше. Эмоции не должны руководить человеком. Человек должен руководить ими.

- Прости! – сказал он.

- Не стоит, Стефан! – ответил Бенедикт, переступив порог и покинув квартиру Стефана, закрыв за собой дверь.

Стефан долго смотрел на нее, преодолевая это мерзкое чувство. Чувство смерти, окружающей его…

* * *