Боярышниковый лес

– Источник правда был волшебным? – спрашивала я.

Благодаря ему мама встретила папу, так что она этим вопросом даже не задавалась. Вроде бы люди до сих пор туда ходят.

Мама прожила в Ирландии до одиннадцати лет. Ну должны же у нее остаться хоть двоюродные сестры-братья, тети, дяди или друзья! Никакого нового «картофельного голода»[17], который бы извел всю семью под корень, или чего-то в таком духе не случалось. Почему же мы, как все нормальные люди, не можем навестить родственников?

Маму спрашивать бесполезно. Она пожимает плечами, юлит, говорит, что времена стояли трудные – вот всех по миру и раскидало. Однако никогда не уточняет, кто, куда и зачем уехал. Мне всегда казалось, что уехали только мы, а вся семья осталась.

И не стоит даже пытаться подловить маму, задавая ей серьезные вопросы. Про Россмор она ничего не знает, а годы, проведенные в Дублине, почти не помнит. От всех попыток что-то выяснить мама отмахивается, сразу темнит, нервничает и суетится.

Та же история творится, когда речь заходит о датах, возрасте и тому подобном. В таких случаях ей всегда становится не по себе, и в конечном счете понимаешь, что спрашивать не стоило. Маме сорок четыре года. Но окружающим она говорит, что ей тридцать пять. Это значит, родить меня она должна была в восемнадцать, а забеременеть – всего в семнадцать. Уж не знаю, как сюда вписываются годы в колледже, в котором она, по ее словам, училась далеко отсюда и где остались все ее сокурсники и подруги по женскому клубу. Но лишних вопросов лучше не задавать.

С папой я вижусь два раза в год, когда он приезжает на Восточное побережье. Он итальянец, очень темпераментный, женат вторым браком и растит двух маленьких сыновей. Он показывает мне их фотографии и говорит, что они мои единокровные братья. Когда он приезжает, чтобы забрать меня в мотель, где остановился, то с мамой не пересекается. Если она дома, то наблюдает из окна второго этажа за тем, как мы отправляемся в путь. Но обычно в это время она на работе. По-видимому, люди, которые продают водный декор и садовые бассейны, на работе постоянно.

К папе обращаться с расспросами про Ирландию без толку.

– Не спрашивай, Джуни, не спрашивай, если не хочешь каждый раз слушать новую историю, – слезно просит он меня.

– Но, папа, хоть что-то ты же должен знать. Например, у вас на свадьбе были гости из Ирландии?

– Кто-то был, но, понимаешь, Джуни, я всегда говорю: не стоит оглядываться на прошлое, лучше смотри в будущее.

И вот папа снова собрался показать фотографии моих единокровных братьев, но я его опередила:

– Этот день рождения я буду отмечать в Дублине. Ты встречался с какими-нибудь родственниками мамы, когда вы были в Дублине?

– Не-а, – ответил он.

– Но почему? С твоими-то родными она познакомилась, когда вы ездили в Италию.

– Джуни, милая, я никогда не был в Дублине, – сказал папа. – Всегда хотел съездить, но мы туда так и не добрались. По-видимому, дедушка и отец твоей мамы повздорили. Крепко повздорили, прозвучали обидные слова, а ее отец был тем еще гордецом, молодым и горячим, – взял семью и уехал в Штаты, запретив переселенцам вспоминать прошлое.

– Папа, но ведь этой истории уже куча лет! – Я недоумевала, как ссора может продлиться столь долго.

– Знаешь, как это бывает, одно тянется за другим, нарастая, точно снежный ком. – Папа был, по обыкновению, настроен великодушно.

– Когда умер мамин папа, когда дедушки не стало, разве нельзя было снова наладить отношения?

– Может, мама думала, что так проявит неуважение к памяти отца. В общем, ни в Россморе, ни в Дублине я не был и помочь тебе ничем не могу, – пожал плечами папа.

– Я все тебе расскажу, папа, – пообещала я.

– Мы с Джиной собираемся подарить тебе на день рождения фотоаппарат, Джун. Снимай все, на что упадет глаз, покажешь в наш следующий раз. Желаю удачной поездки. Милая, твоя мама будет гордиться тобой, кто бы вам ни встретился. Она постарается, чтобы вы чудесно провели время.

Папа у меня был просто замечательный, он хотел, чтобы все жили в мире и гармонии.

Я вдруг почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

– Ты так и не сказал, почему вы с мамой разошлись. – Я забросила удочку без особой, впрочем, надежды на откровенность.

– Ну, знаешь, такое случается, тут нет ничьей вины, – широко улыбнулся он. – И вот что, Джуни, ничего не выйдет, если все время оглядываться назад. Давай смотреть вперед, ждать твоей многообещающей поездки в Ирландию и того дня, когда ты приедешь к нам на Средний Запад повидать единокровных братиков и…

Я не могла его не поддержать.

– С удовольствием увижусь с Джиной, папа, и познакомлюсь с малышами Марко и Карло, – сказала я и увидела, как он просиял, когда я произнесла их имена.

– Как твой отец? – отрывисто, с напряжением в голосе спросила мама.