Бояться нужно молча

Немолодые мужчина и женщина переступают порог. Она улыбается и, присев на диван, закидывает ногу на ногу. Ее муж осторожно, плавно опирается о стену, словно боится, что она картонная. На его теле цветут гематомы, а женщина излучает здоровье и наивность.

— Я Эмили, — представляется она. — Это мой супруг, Вилли. Наслышаны о вас…

— Очень приятно. Но давайте ближе к сути, — мягко прошу я.

— Мы хотим попробовать… — Она дожидается кивка мужа и продолжает: — Ваш метод лечения.

— Вы понимаете, чем это может закончиться? — Я давлю на столешницу так отчаянно, что пальцы начинают трястись.

— Кажется, нет, Глория, — цепенеет Карл.

— Мы все обдумали! — убеждает нас Эмили. — Да, Вилли?

Кабинет наполняет тишина. Мои стервятники едва не сжирают меня, прежде чем ее муж соглашается.

Я проклинаю сегодняшний день и беспечность этих двоих. Во мне клокочет протест, но что я могу сделать, если они — добровольцы? Если они устраивают пикник на рельсах, слыша стук колес? Если верят, что поезд подождет, пока их праздник не закончится?

Я бессильна перед надеждой. К сожалению.

— Хорошо, — сглатываю я. — В случае… обнуления. Вам нужна подстраховка?

— Те разработки подойдут, — мрачнеет Эмили.

Вот оно. То, о чем молчала Рене. То, из-за чего я ненавижу свою работу и добровольцев.

— Что?!

— Пожалуйста, — всхлипывает она, — помогите.

— Это слишком опасно.

— Нам нечего терять, правда?

— Всегда есть что терять, — качает головой Карл.

— Вам тоже, — впервые за весь разговор подает голос Вилли.

— Уважаемые… — я поднимаюсь. — Если мы заключаем договор, с нас снимается ответственность за операцию. Так что, прошу, давайте без угроз. — Документы ложатся на стол. — Подписывайте.

Дальше все происходит в безмолвии. Сбившееся дыхание Эмили, ее синие пальцы, скрип ручки — женщина вынуждает согласиться и себя, и мужа.

Мы договариваемся провести операцию через пять дней. Попрощавшись, Эмили ныряет в коридор, а Вилли застывает в дверях и пронизывает меня будоражащим странным взглядом. Будто знает, чем это закончится. И умоляет меня отказаться.

Но я не отказываю добровольцам.

Загружаю историю болезни. Всплывает фото веселой рыжей девочки. Что бы она выбрала, если бы была совершеннолетней?

Гореть мне в аду, если не то же, что и родители.

Шейра

Дождавшись вечера, я включаю планшет. Настало время звонка в блок номер три. Я помню голос секретарши — жестокий, холодный, презрительный. Она не сущность — хуже. Как и все Утешители, она не способна сострадать, и в этом ее проклятие.

— Нет, Элла не хочет ни с кем общаться, — в очередной раз чеканит женщина.

Я знаю, знаю, как тяжело тебе привыкнуть к седине, сестренка. Ты постарела в двенадцать. Но умоляю, не старей душой.

Я бросаю трубку. Утешительница слишком спокойна, а во мне бурлит желание растормошить ее. Нет, истерика здесь не поможет.

Оскар — последняя надежда.

Прокручиваю в голове вчерашний разговор с… Ником. Как же умело он прятался за лживым образом Матвея! И как непривычно не сжигать себя ненавистью.

Ночь проходит за поисками кармы. Под нашим пранком собралось двести тысяч просмотров. Я «съедаю» половину. Да, Ник и Ольви поделились со мной четвертью наворованного, но лучше перестраховаться.

С трудом дождавшись утра, я спешу в офис. Из гостиной доносятся вопли:

— …Он шарлатан! Матвей, ради бога, забудь о нем!

Я окунаюсь в полумрак зала. Разъяренный гость из прошлого не замечает меня. Киваю сидящему в кресле Ольви. Мешки под глазами, синеватая кожа, отсутствующий взгляд — все указывает на то, что он так и не уснул.

Чуть поодаль, прижавшись плечом к стене и строча что-то на тонком планшете, стоит Ник.

— Кто шарлатан? — интересуюсь я.

— Шейра! И ты здесь! — цепенеет Оскар. — Я вас умоляю, забудьте о Ларсе!

— Почему?

— Он не скажет вам ничего хорошего!

— А вы попробуйте найти того, кто скажет, — парирую я.

Еще ни разу я не видела Оскара таким злым и… безумным.

Он сметает бумаги со стола и трет виски. Я уверена: если бы в офис заглянул Ларс, гость из прошлого сыграл бы «Похоронный марш» на его костях.

— Вместо того чтобы готовиться…

— Подготовимся, — перебивает его Ник. — Альбе нужно отдохнуть хотя бы день. И это время мы потратим на просьбу Марфы.

У каждого есть запретные имена — раскаленные, сжигающие последнюю защиту. Чтобы даже биомаска не спасала. Сколько теперь их у Ольви? Сколько раз он не спасен?

— Матвей, — шипит Оскар, — ты же понимаешь…

— Да. Все будет хорошо. Не переживайте. Нам пора.

Попрощавшись с гостем из прошлого и выслушав очередную гневную тираду, мы спешим к Ларсу. Сворачиваем на многолюдную улицу и подчиняемся ее правилам: безликости и скорости.

— На остановку? — перекрикивает толпу Ольви.

Мне больно слышать его голос — ненастоящий, изломанный.

— Да. К Университету, — подтверждает Ник.

— Это же рядом с моим домом! — удивляюсь я. — Почему не позвонил? Я бы встретила вас уже там.

— Не успел. Сам только узнал.

Мы поднимаемся на лифте и запрыгиваем в кабину.