Бояться нужно молча

— Что связывает Оскара и Ларса? — Я не рвусь занимать место. Тем более пустуют лишь одинарные.

— Ничего. — Ник повисает на поручне. — Просто лет пятнадцать назад все судачили о незаконных экспериментах сумасшедшего ученого.

— И над чем же он… — Ольви едва не падает — мы отправляемся. — Экспериментировал?

— Вроде как над душами сущностей.

Вскоре я замечаю Университет, с высоты небоскреба кажущийся игрушечным. Он состоит из двух десятиэтажных корпусов-коробко́в, вокруг которых выстроились фонари-спички. От них зигзагами расходятся тропки парка. И если с высоты центральная улица напоминает ящера, то Университет — паука со сломанными ножками.

Вскоре мы сливаемся с потоком студентов. Все как один — в разрисованных биомасках. Новая мода. Издалека — лицо, вблизи — бездарная копия.

Мы бежим по одной из «сломанных ножек». Шелестят клены и дубы, ветер разносит сладкий аромат роз с клумб и запах сырости — налетели тучи.

— Думаю, Ларс в исследовательском корпусе, — предполагает Ник.

Автоматические двери не успевают закрываться из-за бесконечного потока людей. Мы подстраиваемся под скорость толпы и оказываемся в просторном зале. Гудят лифты, к стенам прижимаются диваны. Галдеж давит на уши. Мы подходим к девушке, дежурящей у полукруглой стойки с ключами.

— Чем могу помочь?

— Мы к Ларсу, — отвечает Ольви.

— К кому?

— К Ларсу.

— Он… не принимает. — Девушка закусывает губу и наклоняется к нам. — Уносите ноги, пока можете. Он же тю-тю! Я боюсь с ним один на один оставаться, а он, как назло, до девяти вечера засиживается. Приходится ждать!

— Это срочно, — вмешиваюсь я. — В каком он кабинете?

— На десятом этаже. Выкупил все аудитории, чтобы никого рядом не было! Нет, этот Ларс точно того. — Она крутит пальцем у виска. — Удачи вам. И с вас метр кармы. На ремонт холла.

Мы подносим индикаторы к маленькому экранчику в столе, после чего спешим к лифту.

Я считаю этажи, мелькающие в щели между дверями, и радуюсь, когда кабина замедляется: мой внутренний калькулятор не ошибся. Мы на месте.

Освещенный лампами дневного света коридор кажется бесконечным. Холодно. Пахнет чем-то сладким.

Мы замираем перед единственным открытым кабинетом. Обычный офис: гудящий сервер, старый шкаф во всю стену, кондиционер. И лишь одна деталь выдает странность хозяина — железная рука, свисающая с потолка. Длинная, вычищенная до блеска. Повсюду валяются фантики от конфет «Малибу». Немолодой мужчина, напоминающий по комплекции парня-миллион-спичек, стоит к нам спиной и что-то увлеченно читает на планшете.

— Хло, подай мне флешку! — командует чудак.

Рука тянется к столу, хватает съемный носитель и в ту же секунду отдает его хозяину.

— Молодчинка! — Мужчина гладит железные пальцы.

— Вы Ларс? — прерываю я его странный монолог.

Он резко поворачивается. Касается запутанных вьющихся волос и морщится, из-за чего огромная родинка на носу съеживается в сердечко.

— Да. Что вы хотите?

— Пообщаться, — заверяю я. — Просто пообщаться.

— Я заплачу за свет завтра. У меня сейчас нет лишней кармы. Хло, выпроводи их!

Наверное, эта «молодчинка» прибила бы нас, если бы не Ольви.

— Нам не нужна ваша карма, — говорит он. — Мы по поводу Марфы Тэрри.

— Марфы? Кхм. Ладно, Хло, отдохни пока.

Его взгляд твердеет. В нем нет ни намека на прежний страх. Ученый берет Ольви за руку и рассматривает тыльную сторону ладони. Прищурившись, я замечаю на ней родимое пятно.

— Давно не виделись, — выдыхает Ларс.

— Кто вы?

— Марфа так и не призналась тебе?

— Она попросила, чтобы я вас… отблагодарил, — почти беззвучно произносит Ольви.

— О, не стоит благодарности.

— Вы мне объясните, в чем дело? — начинает злиться тот.

— С превеликим удовольствием. Надеюсь, у вас есть сетевые линзы? — Ученый дожидается наших кивков и продолжает: — Надевайте.

Мы погружаемся в виртуальную реальность. Ларс скрывается за дверью с табличкой «Видео», и мы следуем за ним.

Комната плавно превращается в палату. Даже в нематериальном теле я улавливаю тошнотворный запах лекарств.

На диване сидит женщина в белой рубашке. Длинноволосая, стройная, смуглая. Лишь по глазам я догадываюсь, кто она.

Как же изменила вас болезнь, Марфа.

Она укачивает плачущего младенца, хоть сама едва сдерживает слезы.

— Тихо, тихо, тихо… — тает на ее губах.

Раздается писк индикатора. Я готова пойти на все, чтобы прекратить это.

— Да сделайте вы что-нибудь! — Голос Марфы похож на вой раненого хищника.

Видео меняется. Мы в лаборатории Ларса. На столе, в прозрачных капсулах, спят младенец и мальчик постарше, связанные проводами и планшетом. По экрану бегут строчки программного кода. Ученый внимательно следит за процессом.

Он читает их.

Не успеваю я опомниться, как картинка исчезает. Теперь мы в детской. Марфа поет колыбельную и поглаживает перила кроватки. Ее плечи сжимает незнакомый мне мужчина — наверное, отец Ольви.

— Где бы мы были без Ларса, — устало шепчет женщина.

Секунда — и видео рассыпается на пиксели. Я снимаю линзы. Мне страшно смотреть на Ольви. Я чувствую кожей, как он иссякает.

— Что это было? — хрипит он.