Бояться нужно молча

Я выключаюсь из реальности и смотрю фильм о том, как Ольви вбегает на кухню с рюкзаком. Как Ник трясущимися пальцами вываливает все содержимое из серой коробки. Как затягивает жгут Альба. Как держится за края жизни Вилли и как, упав на колени, плачет Эмили. Как тикают часы и на улице кто-то насвистывает веселую мелодию. Жизнь замерла лишь здесь, в этом доме, и вместе с ней замерла я.

Кап-кап.

Кап.

— Шейра, найди аптечку! — вопит Ник.

Следующие полчаса я мечусь по комнатам. Лекарства? Хорошо. Вата? Пожалуйста. Бинты? Я приносила их минуту назад. Все что угодно, только бы не видеть алую лужицу.

Выполнив поручение Ника, я падаю на ступеньку винтовой лестницы и касаюсь ладонями пола. Холодный.

Я погружаюсь в измерение звуков.

Проходит вечность, прежде чем затихают крики Вилли.

— Пусть отдохнет. К концу недели наведайтесь в третий блок, — хрипит Ник. — Иначе он… умрет.

— Почему? — Эмили спокойна, но в этом спокойствии больше отчаяния, чем в слезах.

— По понедельникам обновляются базы данных. Вашего мужа в ней не найдут, и программа слежения остановит его сердце. Для нее Вилли — преступник, который уклоняется от ответственности.

— Он… он мечтал о свободе! Понимаете, он обнулился два года назад, когда забрали нашу дочь! Я договорилась с Утешителями, — всхлипывает Эмили, — и теперь он дома. О небеса, зачем? Зачем?!

— Он думал, что избавится от индикатора, но вышло наоборот, — произносит Ник. — Индикатор едва не избавился от него…

— Где ваша комната? На втором этаже? — уточняет Ольви.

Я вжимаюсь в стену. Сливаюсь с тенью. Мимо ковыляет Эмили. Вслед за ней ребята проносят Вилли — неестественного, изуродованного гематомами, непропорционального. Растерявшего себя еще до того, как случилось это.

Вы победили? Пояс ваш. Берегите его для следующей игры.

Через несколько минут в мой молчаливый мирок вторгаются звук шагов и свежий запах одеколона.

— Как ты? — почти беззвучно спрашивает Ник, опускаясь рядом и пряча мою ладонь под своей.

— Лучше, чем ты.

— Сомневаюсь. Стрессы при планемии недопустимы. Тебе нужно поспать.

— Где ты научился оказывать первую помощь?

— Как, по-твоему… — Он слабо улыбается и укоризненно качает головой. — Человек, с детства борющийся с болезнью, имеет право на ошибку?

— В нашем городе никто не имеет такого права, — говорю я и упираюсь щекой в его плечо.

— Именно.

— Почему ты рассказал мне? Мне, а не Альбе? — Я заглядываю ему в глаза. Вот бы увидеть снег, а не яркость линз… Теперь он меня не пугает.

— Не кори себя. Я виноват, что не признался раньше.

— Виноват?

— Да. Ты иногда так смотришь… и внутри становится пусто. — Он гладит меня по руке и, поднимаясь, скользит кончиками пальцев по моей шее.

Наша связь, старая связь, обрастает новыми нитями. Теплыми, трепещущими, но такими же страшными. Такими же неправильными. Моя суть противится этому, и лишь частичка, до сих пор не утонувшая в прошлом, надеется и… ликует. Я не понимаю ее радости и неуверенно отстраняюсь.

— Прости, — шумно вздыхает Ник. — Не знаю, что на меня нашло.

— Ты устал. Просто устал, — шепчу я. — Где Альба?

— В вашей комнате. Она сегодня герой. Не ожидал, что… она способна на такое.

Я вспоминаю окровавленного Вилли, и меня пробирает дрожь.

— Ложись, — хлопает себя по коленям Ник и, наблюдая за моим вытягивающимся лицом, фыркает. — Мы ведь друзья, так? А значит, должны заботиться друг о друге.

Я силюсь забыть о теплом комке под ребрами и опускаю голову на колени Ника. Вязкая усталость тянет меня туда, где все растворится в колыбели кошмаров.

* * *

По телу разливается тепло. Я в кровати. Мягкой, уютной кровати. Значит, Ник отнес меня в комнату.

Я выскальзываю из-под одеяла и потягиваюсь. Солнце за окном плавно крадется к горизонту — времени осталось мало. Ровно столько, чтобы принять ванну. Я поднимаюсь на второй этаж и замечаю на кухне Альбу и Эмили. Одна наливает воду в чайник, а вторая задумчиво за ней наблюдает.

— Сейчас я вам успокоительного накапаю, выпьем чаю, — щебечет моя бывшая подруга, не давая Эмили отвлечься. — У вас в саду такие чудесные гвоздики!

Я на цыпочках спешу в душ. Как жаль, что нельзя смыть события и воспоминания. Как жаль.

Закончив с купанием, я рассматриваю себя в зеркале. Горячая вода наследила красными пятнами на коже, но в такое холодное лето я готова обжигаться бесконечно.

На запястьях расцвели огромные синяки — отпечатки пальцев сущности. Ничего, они быстро исчезнут, а вместе с ними и навязчивые мысли. Я укутываюсь в полотенце и расчесываю волосы. Выгляжу здоровой, хоть и хожу по грани.

Взгляд цепляется за что-то яркое, укрытое мокрыми прядями, на плече.

Ты не станешь нормальной, Шейра. Ни-ког-да. Этого не позволит красно-фиолетовое пятнышко, пока маленькое. Пока. Скоро оно разрастется до невероятных размеров. Скоро кожа покроется букетами роз.

Нет, тело не предаст меня. Не предаст.

Я одеваюсь и выбегаю из ванной. Больше всего на свете я хочу показать гематому девушке, с которой мы связаны капроновой нитью, но, спустившись, почему-то медлю.

Ни Эмили, ни Альба меня не замечают.