Бойся Дика (СИ)

Смеется, громко смеется, от души, и я не понимаю, в чем прикол.

— Ну ты и чокнутый. Начал париться, наконец, насчет того, куда и с кем едешь?

Не успеваю ничего сказать, а у Дика уже телефон дает о себе знать, и тот сразу же вытаскивает мобильник, чтобы ответить:

— Да?

Молчит, молчит, слушает там кого-то и говорит после:

— Я уже уехал. С… — оглядывается на меня, — другом, — пауза, в которую наверняка щебечет собеседник. — Да не хнычь, всё, пока.

— И кто это был? — спрашиваю сразу же, когда Дик сбрасывает звонок.

— Твой дружок, — убирает телефон обратно в карман. — Ты ему неплохо так вечер испортил.

Вечер? Но ведь уже ночь, да? Неужели он всё это время молча ждал, когда Дик за ним заедет?! Становится дико грустно, прям одеялом из печали накрывает, и я отворачиваюсь к окну.

— Ты наверняка над нами ржешь по-тихому, — шепчу, но он-то слышит, точно. — Один прощает тебе насилие, а второй ждет часами, не смея позвонить. Мы с Джеффом просто клоуны… месяц назад такими не были.

Он мог бы всё что угодно сказать в утешение, даже пошутить, в конце концов, или засмеяться, опровергая. Но он молчит.

— Видишь, ты напыщенный говнюк, — а сам всё так же на звезды пялюсь, хорошо им, таким далеким . — Даже соврать ничего не можешь.

Заворачиваем и паркуемся возле небольшого придорожного супермаркета.

— Это запланировано? — выхожу из машины, и меня прям обмораживает в миг, дьявол, какая холодрыга! Подавляю яркое желание запрыгнуть обратно и подождать Дика в машине, но не справляюсь с желанием обхватить себя руками. Я, блять, в одной футболке!

— Пиздец холодно, — дрожу и выпускаю пар изо рта.

— Ну, давай тебя оденем, — Дик уходит, чтобы открыть багажник, и роется там в поисках. Наконец вытаскивает нечто и кидает в меня.

Разворачиваю серую найковскую толстовку и тут уж не туплю, надевая. Ух, какая мягкая! И пахнет… принюхиваюсь, поднося уголок, чем-то приятным веет…

— Она постиранная, — усмехается, блин, и топает к супермаркету, а я тороплюсь за ним.

Конечно, эта забегаловка намного больше, чем подобная на заправке, тут даже тележки для набора продуктов. Дик берет одну.

— Там вообще ничего нет, даже воды питьевой, — скидывает в тележку хлопья и, замечая, что я как-то неловко иду за ним, добавляет: — Набирай, что хочешь, Рэнди, или ты решил всё взвалить на меня окончательно? Шевелись.

И я шевелюсь. Притаскиваю воду с газом и без, колу и молоко, беру даже несколько питьевых йогуртов на случай, если желудок заболит. Дик набирает чипсов, грудинки явно для поджарки, так как прихватывает и масло, не забывает про хлеб для сэндвичей, салатные листья, соусы…

— Ты и помидоры взял? — замечаю под чипсами, — и попкорн? У тебя есть хотя бы представление о систематике питания?

— Ха? — смотрит на меня как на чумного. — У нас еще пицца в багажнике, только холодная уже, вероятно.

Он не заходит в секцию алкоголя, что радует, хотя бы в эти выходные он не имеет идей по помутнению моего рассудка и пьяного секса. А потом мы покидаем супермаркет с полными пакетами, он открывает багажник, и я в полутьме, возле сумок, различаю аккуратно стоящие бутылки.

— Пиво?

— Оно самое, — Дик хмыкает и ставит пакеты сверху, тупо наваливая, не думая, что всё может перемешаться к чертям собачим. — Ехать еще не мало, устал?

— А если и устал, то мы повернем назад, серьёзно?

Отвечает достаточно поздно, чтобы я почти забыл вопрос. Почти.

— Неа, не повернем, — кидает улыбку через зеркало заднего вида, и я сглатываю накопившуюся слюну.

Ну вот и всё. Дверь захлопывается не только в машине, но и где-то глубоко внутри. Это момент, когда уже деваться некуда, когда уже что ни сделай — не сбежать, я закрываю комнату со страхом, ведь, в конце концов, должен же я перестать бояться? Бояться Дика, моего ровесника и приятеля, что страшнее уже произошедшего может быть? Только вот поскрипывает, приоткрывается, нашептывает что-то, не разобрать, и ползет, и ползет, а Дик рядом не пойми о чем думает. Вот если бы я знал его мысли, я бы не боялся… очевидные и понятные вещи ведь не пугают.

— А на деле ты как я, мясо с кровью, — говорю, зная, что слышит и не ответит, а после и вовсе засыпаю.

Снятся горы, а меж ними рельсы, много-много рельс, в даль уходящих, но ни поезда, ни трамвая не видно. Решаюсь идти наверх, но даже во сне ноги у меня не спортивные. И всё же иду, стараясь превратить это в приключение, а икры так болят, ну так болят…и вот несется поезд, и мне приходится отпрыгнуть, раздавит ведь.

— Рэнди! — голос Джеффа, который каким-то чудом сидит на крыше этого самого поезда. — Не лезь на рожон, ты не отбойный молоток!

А потом всё грохочет и сотрясается, с гор летит то один камень, то второй, то целая лавина, и я понимаю, что не увернуться. Разворачиваюсь, чтобы убежать, и рывком возвращаюсь в машину.

— Рэнди, — Дик трясет мое плечо последний раз, убеждаясь, что я проснулся. — Двенадцать тридцать три, мы на месте.

Отстегиваю ремень безопасности и, будучи еще очень сонным, вылезаю из машины. Темно, только фары подсвечивают веранду, и повсюду деревья, хотя дорога до этого дома асфальтирована. Хм.