Бойся Дика (СИ)

— Хах, вот что парни должны были сказать, оказавшись на острове, а не нести бред про теток всяких, — за это получаю второй толчок под ребра, и отодвигаюсь влево от греха и локтя подальше.

Раздается чудовищный писк, и ребята на сцене вылезают понемногу, как после отвязной вечеринки. Да… была молодость.

— Ты можешь хотя бы не чавкать? — жена наклоняется, недобро сверкая глазами, и тут же переводит внимание на сцену, елейным голосом шепча: — Сейчас появится наш мальчик.

«Наш мальчик» появляется в этот же момент, и улыбается, заметив меня в зале.

— Этот длиннорукий, что ли, Джека играет? — спрашиваю, но жена не слышит, и продолжает лепетать:

— Ты только посмотрит, как он смотрится на сцене, ну, актер, актер же! — складывает руки на груди и млеет от восторга, хотя сын еще ни строчки не сказал.

Один из ребят падает в обморок, Саймон, известный чудик, и все на сцене ахают притворно, как дамы в девятнадцатом веке на балу, если кто-то неожиданно перднет.

Собрание, наконец, они выбирают Ральфа главным и начинается действие — переход в другую часть сцены, типа остров разведывают. Как же я хочу спать… и ссать.

— Но всё равно армия нам потребуется. Для охоты. Охотиться на свиней… — говорит Джек, и ну, понеслась. Интересно, кто свиней играть будет?

— Да нет никакого зверя! Да нет никакого зверя! Да нет никакого зверя! — по-настоящему психует Ральф и просто с бешеным взглядом оглядывает нас, простых зрителей. — Да нет никакого зверя!

Повисает тишина, практически забываю о желании спустить в гальюн.

Костром для пьесы служит набор досок и бумаги, выкрашенный в оранжевый. Уже представляю свой хохот в конце пьесы, когда выкрашенные в оранжевый цвет мальчишки будут гоняться за этими играющими юными дарованиями по кругу.

— Не могли, что ли, реальный костер зажечь? Мы бы все тогда сразу спаслись…

Наконец-то происходит разделение на сопляков у костра и охотников. Наконец-то вижу, что свиней играют ползающие на карачках мальчишки с масками, оставленными после Хэллоуина. Эти самые мальчишки не хрюкают, а над собой смеются, а, значит, могу смеяться и я, пока жена не шикает.

— Зачем они пританцовывают возле бифштекса? — задаю риторический вопрос.

— Чтобы ты спросил, — шикает снова, — помолчи и хватит чавкать.

— Бей свинью! Глотку режь! Добивай! — задорно кричат парни, танцуя вовсю, и сын успевает даже оттопырить большой палец, давая сигнал, что у него всё отлично.

Снова скучное собрание, а после один парень с широкой улыбкой заваливается, изображая свинью и, честное слово, он перднул, а не пол скрипнул. Я-то знаю дощечки, они просто так не…

— Дэвид. Не чавкай.

— Может, — заговаривает щуплый парень, играющий Саймона, — может, зверь этот и есть.

— Саймон — ты? И ты в это веришь? — потрясенный Ральф оборачивается и как полоумный продолжает:

— Не знаю. Я…

Все подряд на сцене начинают кричать, чтобы тот умолк, и сидел как мышка, и в этом хоре слышу голос сына:

— Да пошел ты!..

Кто-то не выдерживает, прыскает со смеху и закрывает рот рукой.

— Дайте ему сказать! У него рог! — громкий голос вскочившего Ральфа.

— То есть… может… ну… это мы сами,

— Вот полоумный, — и Хрюша туда же.

— Может, мы сами, ну… — Саймон всё пытается быть услышанным: — Что самое нечистое на свете?

— Ну, ебать, — слишком громко шепчет Джек, и тишина оглушающая.

— Ну, ебать, — повторяю, и за это получаю очередной шик.

Далее неинтересные пролеты, где они всё лазят, спорят, кто главнее и дичают. Жена едва не взвизгивает от восторга, когда Ральф и Джек решают идти не вдвоем, а с Роджером.

— Наш мальчик! — пищит от восторга, — Наш Питер!

Они втроем взбираются якобы на гору, и Джек уходит, чтобы потом вернуться и рассказывать про то, что зверя видел. Большой, якобы, и раздувается. Следом они опять собираются посмотреть, и, когда уже рассчитываю увидеть «потрясающую» декорацию Зверя, нас обламывают. Гаснет свет, звук камнепада и землетрясения, и вот свет включается, а у них снова собрание. Хочу ссать.

— У зверя зубы, — докладывает Ральф, — и больше черные глаза.

— И ничего этого нам не показали, мда, — говорю я, непонятно кому. А тем временем мальчишки полноценно делятся на две команды, Джек сваливает, и Саймон пытается донести блеющим пугливым голосом:

— По-моему, надо подняться на гору.

Его осекает Хрюша:

— Зачем же туда подниматься, к этому зверю, если уж Ральф и те двое ничего ему сделать не смогли?

На этом и заканчивается, снова костер из крашеной бумаги и досок, и затем обнаружение, что Саймона уже рядом и нет. Гасится свет, и Саймон, сидящий в стороне в искусственном кусте, якобы подглядывающий за Джеком.

— Зверя надо забыть, — говорит один из охотников Джека, и Роджер, к счастью моей жены, имеет еще одну реплику:

— Да, забыть!

— Как он здорово играет… — шепчет жена и складывает руки на груди, словно молится, — какой талантливый… только почему они упустили сцену в самом начале, когда Роджер с Морисом играют.

Играют? Пиздят мелких, рушат их надежды и мечты, выстроенные песком на берегу. Играют… пиздят да пиздят, и ничего им за это не делается. Наверное, поэтому и упустили.