Бойся сбычи мечт

У индейцев, как и у других «диких» народов были распространены борьба и выведение из равновесия, вроде выталкивания за круг. Вероятно, эти упражнения, позволили им в короткий срок научиться филигранно управлять лошадью одними ногами.

Французы попытались догнать первых, приблизившихся к ним, смельчаков, однако те, описав дугу, сблизились с нашей крепостью. Пришельцы не рискнули пересечь условную линию в триста метров. Они знали о возможностях орудий и мушкетов. Я в очередной раз мысленно поаплодировал их командиру.

По его команде несколько всадников спешились и зарядив мушкеты, установив их на подставки, разрядили их в сторону атакующих.

Услышав просвистевшую рядом пулю, я издал боевой клич и помчался на врага. Сблизившись, я выпустил около десятка стрел одну за другой, целясь в мушкетёров. Выбив их, мы переключились на остальных, не позволяя им перевооружиться.

Французы спешились и, прикрываясь лошадьми, пытались достать свои мушкеты, но мы не давали им этой возможности, постоянно кружась и посылая стрелы в их сторону.

Лошади или падали утыканные многими стрелами, или вырывались из рук бывших седоков и убегали.

В конце концов французские солдаты сбились в группу из, примерно, двадцати человек, прикрыв своими телами командира. Это мне понравилось, и я дал сигнал к прекращению избиения.

Мы кружили, медленно двигаясь на расстоянии около пятидесяти метров.

— У меня не осталось людей, знающих ваш язык. Вы убили всех проводников! — Крикнул офицер по-французски.

Я выехал чуть вперёд и остановился.

— Подойди ко мне жёлтый, — приказал я по-английски. — Я не убью тебя сейчас, не бойся.

Офицер, раздвинув руками закрывавших его от стрел солдат и, переступая через трупы и лежащих раненых, стал, хромая, приближаться. Когда он приблизился, я увидел, что у него в ноге торчит обломок стрелы.

— Мы не хотели вам зла, — сказал офицер.

— Да? А ваши подарки со злобными духами? — Спросил я, усмехаясь.

Мои воины нас слышали, и я хотел, чтобы они нас понимали, поэтому я повторял свои вопросы на языке сиу. Офицер опустил голову.

— Я был против.

— И против собак, которые загрызли наших людей?

— Да.

Он понурился ещё больше.

— Ты кто? — Спросил я.

— Я вице-губернатор французской колонии Луизиана лейтенант Жан-Батист Ле-Муан де Бьенвиль.

— Луизиана? Это где?

— Это здесь.

— О как! — Рассмеялся я. — Без меня, меня женили. Не спрося. А мы кто, по-твоему? Французы? Ваши подданные?

Я развернулся к индейцам.

— Они забрали все земли до Большой Воды себе и не спросили нас.

Индейцы зароптали.

— Как это? Земля ничья! — Крикнул шаман, успевший приковылять от городища.

— Никому этого не говори, — сказал я. — Раз ничья, значит, кто-то может присвоить себе. Земля наша. Вся земля наша. Запомните и передайте всем.

Я снова посмотрел на француза.

— Ты не прав, человек. Эта земля: отсюда и до Большой Воды наша. И то, что нас там нет, ничего не значит. Мы ходим туда-сюда и нас много. Очень много. Если мы все соберёмся, вам мало не будет. Тебе понятно?

— Понятно. Вы нас отпустите?

— В вас живут злые духи, и злые духи могут перейти на нас. Поэтому вас нужно убить. Не потому, что мы вас не любим, а потому, что мы можем сами стать злыми духами и, умерев, уйти не к Песчаным Холмам, а к… злым Богам. Так уже было.

— Я научу тебя как не заболеть. То есть, как отпугнуть злых духов. У меня есть волшебная жидкость, — сказал француз.

Я удивился. Неужели у него уже есть вакцина от оспы?

— Ты не сможешь. Мы слишком разные, и у нас разные боги. Вы должны умереть.

— Мы готовы стать вашими рабами, — сказал Жан-Батист тихо.

— Ты так не хочешь умирать?! — Удивлённо спросил я.

— Мне всего двадцать лет.

— Тем мальчишкам, которых вы затравили собаками, было всего двенадцать, но дело не в этом. Сколько вас возле Большой Воды?

— Почти не осталось. Поселенцев вы, я так думаю, убили, раз у вас их лошади. А на Большой Воде стоят два фрегата с неполными командами, много умерло в переходе, и гарнизон из двенадцати человек.

У меня в голове билась мысль, но я не знал, как её воплотить. Я не хотел заражать индейцев, да и самому не хотелось умирать от оспы, или гриппа. Я и так сейчас рисковал.

— Складывайте здесь оружие. Соберите у погибших и сложите тоже здесь. Раненых добить. Трупы вон в тот овражек. Поставьте палатки и ожидайте своей участи.

Жан-Батист с ужасом смотрел на меня. Я смотрел на него.

— Могу повторить, но третьего раза не будет. Или вы рабы, или мертвецы. Да… И тех живых, у кого имеются признаки заболевания вариолой (оспой), тоже в овражек. Там уже наши костры разводят.

— Для чего? — Спросил совсем потерявшийся француз.

— Трупы жечь! — Рявкнул я. — Исполнять! Быстро!

Де Бенвиль спохватился, бросил свои пистолеты и шпагу на землю и быстро похромал к своим солдатам.

Глава двенадцатая

Французы прожили у нас до начала мая. Половина их легкораненых умерло, кто от гангрены, кто от инфекции. У них не имелось нужного им лекарства, а врачевать их раны шаман отказался наотрез. Да я и не настаивал. Кто выжил, тот выжил, как говориться.

Ни в чём другом мы французов не ограничивали: ни в еде, ни в питье.