Бойцов не оплакивают. Повесть об Антонио Грамши

Грамши наклонился к собеседнику и вполголоса прочитал:

Чей дух пленен, чье сердце полно светом,

Всем тем, пред кем сонет предстанет мой,

Кто мне раскроет смысл его глухой,

Во имя Госпожи Любви,— привет им!

Космо (продолжая):

Уж треть часов, когда дано планетам

Сиять сильнее, путь свершили свой,

Когда Любовь предстала предо мной

Такой, что страшно вспомнить мне об этом:

Грамши (продолжая):

В веселье шла Любовь; и на ладони

Мое держала сердце; а в руках

Несла мадонну, спящую смиренно;

Подошел официант, с удивлением прислушиваясь к незнакомой музыкальной речи. Начали оглядываться за ближайшими столиками. Но Космо дочитал последнюю строфу:

И, пробудив, дала вкусить мадонне

От сердца,— и вкушала та смятенно,

Потом Любовь исчезла, вся в слезах.

...Сердечно попрощавшись с профессором, Грамши поехал на вокзал, где его уже ждали товарищи.

...Наконец Грамши увидел страну, о которой он столько думал.

В Москве у вокзала ожидала машина, довольно дряхлая на вид, которая доставила гостей к гостинице «Люкс». Как объяснил Бордига, это была одна из лучших дореволюционных гостиниц, сохранившая еще некоторый прежний лоск. В «Люксе» жили представители коммунистических партий; Грамши показали его комнату, которая стала его обиталищем на многие месяцы.

У одного из товарищей, живших уже давно в Москве, Грамши спросил о здоровье Ленина. Товарищ сказал, что около месяца тому назад Ленину в больнице удалили одну из тех двух пуль, которыми он был ранен эсеркой Каплан в августе 1918 года. Операция прошла благополучно. Ленин пролежал в больнице всего два дня и вернулся домой. По общее состояние здоровья Владимира Ильича потребовало отдыха, и он уехал в Горки. Через несколько дней, уже на отдыхе, он почувствовал себя худо, но сейчас, как говорят, дело идет на поправку.

Открылся Второй расширенный Пленум Исполкома Коминтерна: 60 делегатов от 27 секций Интернационала, Один из вопросов повестки был посвящен Коммунистической партии Италии, ее проблемам. Пленум ввел Грамши — представителя братской компартии — в состав Президиума ИККИ.

Необозримое поло для работы. По физические силы, подорванные напряжением последних двух лет в Италии, окончательно иссякли. Он свалился. Товарищи настаивали на лечении в больнице или санатории. Отказался: надеялся отлежаться дома. Через два-три дня понял: не отлежаться. Злился на самого себя (на кого же еще можно злиться в таких случаях!), нервничал, от этого легче не становилось. Вдруг явился Примо Джибелли. В ладной военной форме, с сияющей улыбкой, переполненный энергией и ожиданием будущего. Ему передали весточку от Грамши, поспешил приехать. Сегодня же назад, в Зарайск: он — курсант школы военных летчиков. В письмах родителям город не называл, военная тайна, но члену Президиума ИККИ ведь можно знать, где находится его школа?

— Можно,— заверил Грамши,— боюсь только, что эту военную тайну знают все зарайские девушки.

— Знают,— согласился Примо.

О школе он говорил с восторгом. В 1918 году из Гатчины в Зарайск перевели Первую советскую школу военных летчиков, учиться в ней —большая честь. А ребята там какие! Например, испанец Рамон Нерия или русский Боря Туржанский...

На прощание Примо подарил фотографию. Улыбающиеся молодые люди в суконных шлемах со звездой, в длинных до пят шинелях с красными застежками на груди: Примо Джибелли, Рамон Нерия, Борис Туржапский...

Если вы будете гостем Зарайска, а это легко осуществить, выехав из Москвы до станции Луховицы, или автомашиной, свернув в Коломне направо, или водным путем: по Оке и вверх по реке Осетру, то на центральной улице города — Ленинской увидите монумент в память Героев Советского Союза итальянца Примо Анджеловича Джибелли и его русского друга комбрига Бориса Александровича Туротнского, участников революционной борьбы испанского народа.

Из современного путеводителя.

ЧАСТЬ III. «СВЕТИ, КАК ПЛАМЯ!»

Глава первая

ЮЛИЯ

1