Бойцов не оплакивают. Повесть об Антонио Грамши

Навстречу шли, оживленно беседуя, две девушки. Еще издали в одной из девушек он узнал Женю и хотел свернуть, чтобы не мешать их беседе, но Женя его заметила и, ускорив шаг, приветливо помахала рукой.

— Подождите, Антонио... Познакомьтесь. Моя сестра Юлия... Товарищ из Италии Антонио Грамши.

— Говорит ли ваша сестра по-итальянски? — спросил Грамши.

— Спросите у нее сами,— засмеялась Женя.— Не беспокойтесь, поймет. Между прочим, Юля окончила в Риме музыкальный лицей.

Грамши вопросительно посмотрел на младшую Шухт. Юлия Аполлоновна молча кивнула.

— Мы пойдем ко мне в комнату,— сказала Евгения Аполлоновна.— Милости просим, Антонио. Будем рады,

Грамши сказал, что зайдет чуть позднее, и... не зашел, хотя ему очень хотелось зайти.

Он прогуливался по аллее, пока снова из-за деревьев  не показались две девичьи фигуры. Взявшись за руки, сестры шли к выходу. «Наверное в детстве старшая Женя не раз водила гулять маленькую Юлю,— подумал Грамши,— в ее отношении к сестре есть что-то материнское».

— Что не зашли? — укоризненно спросила Евгения Аполлоновна.— А сейчас Юля торопится.

Юлия Аполлоновна действительно очень спешила, она протянула Грамши руку, сказала, что ей было приятно познакомиться, и пошла. Евгения Аполлоновна проводила сестру до ворот и вернулась. Назад она шла медленной, неуверенной походкой.

— Устали, Женя?

— Не хотят ноги ходить — сил моих нет! — по-русски вырвалось у Евгении Аполлоновны.

Не дословно, но Грамши понял:

— Больно?

— Больно. Бодрилась при Юльке.

— И отлично.

— Что отлично? Что не могу ходить, как нормальные люди?

— Не злитесь, Женя. Вы отлично знаете, что я хотел сказать. Вы сумели преодолеть слабость, вам было боль* но, но никто этого не заметил. Вы волевой человек, Женя, и скоро забудете обо всех своих болезнях. А сейчас, если разрешите, я возьму вас под руку... Какое удивительное лицо у вашей сестры,— сказал Грамши задумчиво, когда они уже подходили к санаторию.

— Что-то византийское, правда?

— Может быть. Удивительное лицо. Особенно взгляд.

— Нам пора в корпус,—помолчав, сказала Евгения Аполлоновна. И добавила без связи с предыдущим: — В следующий раз Юля принесет мне одну книгу.

И опять Юлия Аполлоновна торопилась: семья Шухт, оказывается, жила в Иваново-Вознесенске, нужно было успеть на поезд. На этот раз гостью провожали за ворота санатория вдвоем. Когда вернулись, Евгения Аполлоновна показала Грамши книгу, о которой шла речь в прошлый раз.

— Взгляните, Антонио. Это повесть д’Амичиса «Школьные товарищи», переведенная с итальянского Анной Ильиничной Ульяновой, старшей сестрой Ленина. Вот надпись: «Наде, Тане, Жене и Асе Шухт от переводчицы».

— Почему же здесь нет имени Юлии?

Евгения Аполлоновна засмеялась.

— Юля еще была неграмотной. Ей только исполнился год. Мы жили тогда в Швейцарии. Мария Александровна и Анна Ильинична приехали нас навестить. Кажется, тогда-то Анна Ильинична и подарила эту книгу.

— Все это очень интересно, Женя. Я давно хотел попросить рассказать о ваших родных.

Евгения Аполлоновна отрицательно покачала головой,

— У нас хорошая семья, а я плохой рассказчик. Все испорчу.

— Это не просто любопытство, То, что вы мне уже сказали... Понимаете, Женя, ваша семья, ее история — целая эпоха в жизни русского общества.

— Очень торжественно, но, пожалуй, вы правы. Дед — боевой кавалерийский генерал русской армии. Отец делает первые шаги по пути деда, вдруг бросает все, службу, карьеру, и уходит в революцию.

— Подождите, Женя, не торопитесь. Итак, дедушка — боевой генерал...

— Не скрою, дед с детства занимал мое воображение. Во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов он командовал кавалерийской бригадой, скончался 15 мая 1878 года в чине генерал-майора и похоронен в Константинополе. Но дедом я вас мучить не буду. В остальном пеняйте на себя.

2

В начале 1890-х годов в Самаре поселился вернувшийся из ссылки Аполлон Александрович Шухт. У него была жена и три дочери: Надя, Таня и Женя. Старшей было пять лет, младшей, «сибирячке», как ее шутливо звали в семье, пошел второй год.

Заслуженный ореол революционера и личное обаяние привлекли к нему симпатии передовой самарской молодежи — членов кружка А. П. Скляренко.

Свежий человек заинтересовал близкого к кружку двадцатилетнего Владимира Ильича Ульянова. Они встретились и понравились друг другу. Тем более что заочно уже знали друг о друге от своих матерей, познакомившихся трагической весной 1887 года в Петербургском доме предварительного заключения: Мария Александровна Ульянова навещала сына и дочь, Отиллия Егоровна Шухт — сына.

Аполлон Александрович с женой Юлией Григорьевной не раз захаживали к Ульяновым, иногда Мария Александр ровна навещала симпатичных ей людей.