Боль так приятна. Наука и культура болезненных удовольствий

– Мотивы, как правило, личные и связаны в первую очередь со страданием, низкой самооценкой и так далее. Волнение, возбуждение, чувство превосходства могут прийти позже и не устраняют негатив, – поясняет доктор.

Он также отмечает, что многие мучительные занятия, о которых я рассказываю в этой книге – экстремальный бег, острый перец, моржевание, модификация тела, балет, сайд-шоу, – не так табуированы, как самоповреждение.

– Те виды деятельности, которые вас интересуют, являются, в общем, социально одобряемыми, в то время как самоповреждение считается чем-то из ряда вон выходящим и патологическим – вот почему о нем часто не рассказывают.

Доктор Хаус быстро перефразирует мой вопрос о том, где находится пресловутая грань в преднамеренном причинении боли.

– Почему самоповреждение не рассматривается как социально объяснимое действие, как другие? Возможно, главным образом потому, что оно тесно связано с самоубийством, с различными формами психических расстройств и с другими пагубными действиями, такими как расстройства пищевого поведения и нездоровое употребление алкоголя.

В конечном счете все сводится к тому, как человек относится к своим действиям.

– Здесь очень важна самооценка: когда люди обращаются за помощью, они считают, что у них есть личная проблема или они испытывают беспокойство.

Итак, как часто люди с активным, навязчивым стремлением к самоповреждению переходят к более доброкачественным формам мазохизма? Доктор Хаус говорит, что за свою карьеру он не часто сталкивался с этим, но это наблюдение сопровождается оговоркой.

– Мой личный опыт говорит о том, что интересующий вас вид активного замещения не так уж часто встречается. Когда люди уходят от практики самоповреждения, они, как правило, перестают эмоционально употреблять алкоголь и пищу; но психиатры нечасто видят подобные изменения.

То есть измениться действительно трудно, и иногда люди не могут этого сделать.

Работа доктора Хауса сосредоточена на этой неоднозначной границе между «хорошей» и «плохой» намеренной болью. Его исследования направлены на понимание того, что люди получают от самоповреждения и как они могут достичь тех же результатов менее разрушительными методами. Рассматривая пользу поведения, причиняющего вред, он переосмысливает проблему, которую необходимо решить. Рассмотрение самоповреждения как выбора и деятельности, а не просто как симптома, который нужно записать в блокнот, позволяет лучше понять потребности людей, которые его совершают.

Нет четкого разграничения между болью, причиняемой намеренно и ненамеренно. Нет никаких сомнений в том, что самоповреждение может быть опасным для здоровья. Люди могут и действительно сильно страдают от своих собственных рук. Но существование патологического варианта намеренного причинения боли не охватывает всего многообразия других способов, которые люди выбирают для причинения боли.

Действия и эмоции, связанные с преднамеренным причинением боли, не поддаются бинарному разделению на «хорошие» и «плохие», и вы не сможете определить, какая из них лучше, просто наблюдая за этим процессом. Допустим, для человека тщательно продуманный и приятный акт с применением игл – это публичное самоповреждение, которое вызвано отчаянием, но кто может увидеть разницу с точки зрения зрителя? Дело не в том, что ситуация никогда не бывает очевидной. Иногда вещи страшны и вредны, и человек чувствует себя плохо, а причиненный вред не очевиден. И это все представляет собой огромную серую зону, слепое пятно, которое мы не способны разглядеть и понять.

Итак, что изменилось лично для меня? Терапия. Боже мой, столько терапии. Мне по-прежнему нравится то, что мне нравится. Я бегаю и много тренируюсь. Я занимаюсь грубым сексом и нахожу удовольствие и удовлетворение в некоторых болезненных действиях, которые захватывают и вызывают острые ощущения, но в итоге не приносят вреда. Можно сделать вывод, что работа над исцелением моей травмы и восстановлением моих отношений с самой собой отделяет мое желание боли от желания причинить вред.

Дэриен разделяет мои чувства.

– Раньше самоповреждение было вызвано невероятным страхом. Это мешало мне обратиться за помощью. Теперь я включаю боль в свою жизнь, но не использую ее, чтобы почувствовать себя в безопасности или продемонстрировать свою значимость. Я знаю, что существует опасная боль, и, думаю, определить, является ли она проблемой, можно только по тому, вызывает она проблемы или нет. Сейчас я спокойно отношусь к тому, что мне по-прежнему нужна боль, и я спокойно отношусь к способам, которыми я ее нахожу.

Для меня это неидеальный баланс. Я все еще переступаю черту и иногда захожу слишком далеко. Но я перестала плодить неприязнь, которая когда-то питала мои компульсии. У меня больше нет цели быть в шаге от смерти или страдать до состояния карательного отчуждения. То, что я чувствую сейчас, когда намеренно испытываю боль, не так сильно окрашено ненавистью к себе, как тогда.