Болотное гнездо (сборник)

После случая с валенками Трухин со старостой класса Катей Кобелевой и Машей Гладковской пошли в учительскую. Там Левка сказал, что переговорит матерью, которая возглавляла школьный родительский комитет, чтобы оказать материальную помощь Герасимову. Это Севке передала соседка Ольга Тарабыкина, сказав, что все это узнала случайно из разговора между Кобелевой и Гладковской. Она пожалела его и не сказала главного: было решено взять над Севкой шефство, не то он, мол, может, как и родитель, спиться. Что не сказала Тарабыкина, выболтал Батон. Севке было обидно слышать в свой адрес такие слова. Но что поделаешь, он сам дал им такой повод.

На зимних каникулах Герасимов впервые решил сходить на новогодний школьный вечер. Ничего особенного для себя он там не увидел. Левкин ансамбль играл, другие, в основном девчонки, танцевали. Как обычно, на Севку – ноль внимания. И в перерыве, перед тем как идти домой, он зашел в туалет и увидел, что Трухин, Батон и Васильев – главные школьные музыканты – откупоривают бутылку вина. Заметив Герасимова, Батон глянул на Левку и хотел спрятать бутылку, но тот, улыбнувшись, налил Севке в стакан вина.

– Давай, Герасим, с нами, – сказал он. – А то ты что-то все время дуешься на нас как мышь на крупу.

Честно говоря, Севке и самому надоело находиться как бы на отшибе. А тут такой случай, сами руку протягивают. Ну и пусть, что в ней стакан. Они-то выпивают. Что, он хуже других? Вино ударило в голову. Севка о чем-то заговорил, сказал Левке, что давно хотел помириться. Левка налил еще. А после Севка попросился вместе с ними выступить со сцены.

– Это можно устроить, – подмигнув Батону, сказал Трухин. – Но только, чтоб всем было весело.

– Это я вам гарантирую, – пообещал Севка. – Я спою песню.

Музыканты вывели Севку на сцену, Левка протянул гитару.

– Что будешь играть? – спросил он. – Как объявить?

– А счас услышите – сюрприз.

Довольный и счастливый, Севка смотрел со сцены на застывшие в ожидании лица одноклассников, видел строгие глаза Кати Кобелевой, которая ему давно нравилась, Машу Гладковскую, озабоченную Любовь Ароновну. Она поощрительно улыбалась, пока Герасимов настраивал под себя гитару, слегка насторожилась, когда он вдруг в сумасшедшем темпе начал отбивать что-то вроде быстрого марша по днищу гитары ладонями, и заерзала, оглядываясь по сторонам, когда Севка, ударив по струнам, затрясся, как в лихорадке, и хрипящим голосом начал кричать:

Мама любит танго, папа любит джаз,
А младший брат за диско черту душу отдаст.
А баба Люба, а наша Люба – понимает меня,
Потому что любит рок-н-ролл, как и я!

Как иногда говорила Севкина мать, что ни дурно, то – потешно. А уж его одноклассники потешились вволю. Но вино не дало ему развить успех. Он смутно помнил, что в конце концов оказался в классе, вокруг него толпились девчонки и совали под нос нашатырь. Любовь Ароновна, не первый год работающая в школе, все просекла. И как ни старались, скрыть от нее пьянку не удалось. В понедельник Севка стоял в учительской, напротив сидела испуганная мать. Стоял вопрос об исключении из школы. Герасимов никого не выдал. Он только попросил прощения и пообещал, что такое больше не повторится. Любовь Ароновна сказала слово в защиту, и его оставили до первого предупреждения. А оно не заставило себя ждать.

Произошло это на родительском собрании. Как водится, обсудили текущие вопросы о дисциплине, успеваемости. А в самом конце Левкина мать, Таисия Ефимовна, вышла к учительскому столу с импортной картонной коробкой. Как выяснилось, в них были адидасовские кроссовки. Лицо Любовь Ароновны тут же приобрело торжественное выражение.

– Вы знаете, в какое время мы сейчас живем, – с нотками, которые у нее проскальзывали только по особым случаям, начала она. – Не только государство должно заботиться о подрастающем поколении, но и мы, родители, по возможности, можем и должны помогать тем, кому живется непросто. Мы тут посовещались и решили помочь Герасимову. Жаль вот только, что его родители не нашли возможности прийти на собрание, но это не меняет сути дела.

Севке стало ясно, зачем его попросили остаться. В пятом классе Севка взял бы кроссовки, и дело с концом. В восьмом – еще подумал бы. Но в десятом ему уже было известно, что просто так ничего не делается. И верно, в конце своей речи классная решила напомнить, что надо оправдать доверие хорошей учебой и примерным поведением.

– Лучше вы их носите сами, – выслушав напутствие, буркнул Герасимов. – А я ваши подарки в гробу видел. Нашли сироту.

Это был неслыханный вызов. Оскорбленная в своих лучших чувствах классная не сдержалась и начала укорять:

– Мы тебе искренне решили помочь, а ты нам решил плюнуть в лицо.

Герасимов поднялся и бочком вышел из класса: сами придумали, пусть сами и разбираются. Переждать бурю он решил, как и всегда, в школьной сторожке у Кузи.