Болото пепла

– Так передай этому лицу, что оно может поднять сюда свою задницу.

– Боюсь, это невозможно, ваше сиятельство, – послышался незнакомый голос, и в комнату, отодвинув трактирщика, вошел немолодой мужчина в черном камзоле и старомодном седом парике до середины спины. К облику прилагались вежливая улыбка и трость с затейливым набалдашником, отмерявшая каждый шаг. – Можете идти, господин Плюм, – добавил он, не оборачиваясь.

Трактирщика как ветром сдуло.

– Кто вы и зачем желали меня видеть?

– Это не я, – мягко ответил незнакомец. – Я всего лишь посланник. Но уверяю, что в ваших же интересах встретиться с… моим нанимателем.

– Предоставьте мне самому решать, что в моих интересах. Сейчас в них остаться одному. – Левкротта снова отвернулся к окну.

– Позвольте с вами не согласиться, господин Данфер, – все так же вкрадчиво возразил собеседник, ничуть не смутившись столь пренебрежительным приемом. – Кстати, вот это, – протянул он флакон в серебристой оплетке, – вам. От ноги.

Левкротта резко развернулся и прищурился:

– Вас послал мой отец?

* * *

Вниз он спустился, так и не успев до конца замотать шейный платок, который ему любезно одолжил гость.

Трактирщик отвел их в отгороженную от остальных залу, видимо, предназначенную для особых случаев. Где-то за стеной слышались смех и звон кружек.

Отличие этой комнаты от остальных заключалось в том, что она была чуть менее убога и располагала внушительным камином. Сейчас напротив него стоял некто в плаще, резко выделяясь на фоне огня.

– Побыстрее сообщите, зачем пришли, я вам откажу и разойдемся.

Неизвестный повернулся и снял капюшон. Левкротта от изумления отступил на шаг, что с ним редко случалось.

От красоты незнакомки захватывало дух. Пепельные волосы волнами струились по плечам, а глаза при этом освещении казались цвета хорошо выдержанного вина.

– Грин, неужели ты был непочтителен с господином Данфером? – мелодично осведомилась она.

– Если это так, ваша светлость, то мое раскаяние не знает границ, – поклонился его провожатый.

– Боюсь, время, проведенное в пути, не самым лучшим образом сказалось на моих манерах, миледи. Спешу исправить это досадное недоразумение. Левкротта Данфер, к вашим услугам.

Он никогда не менял тон намеренно – это всегда происходило само собой, в зависимости от того, кто перед ним стоял. Сейчас это была женщина, похожая на экзотический цветок, чей пестрый окрас и капельки на лепестках являются лучшей рекомендацией для мух держаться подальше. Но Левкротта Данфер отнюдь не был мухой. Поэтому он придвинулся ближе. От незнакомки исходил восхитительный аромат роз, такой сладкий, что на языке почти чувствовались крупинки сахара.

В этот момент в комнату бочком протиснулся трактирщик и поставил на столик поднос с бутылкой, бокалами и блюдом винограда.

– Еще что-нибудь, ваша светлость? Не изволите ли перейти вот сюда, оно вашим ножкам на ковре помягче будет.

Весь его вид свидетельствовал, что он сам готов расстелиться ковриком под ногами гостьи.

Красавица слегка поморщилась и сделала нетерпеливый жест. Ее слуга тут же сомкнул железные пальцы на локте трактирщика и вывел его с неизменно вежливой улыбкой. Поймав взгляд хозяйки, кивнул и прикрыл обе створки, оставшись снаружи.

Левкротта поклонился собеседнице:

– Итак, надеюсь, вы согласитесь изгладить из памяти первоначальное впечатление и начать знакомство заново.

Красавица повернулась к нему спиной и чуть приспустила плащ. Левкротта успел подхватить его. Даже не обернувшись, чтобы убедиться в его ловкости, гостья прошествовала к креслу. Левкротта поспешно придвинул его.

Она расправила платье из переливчатого бледно-лилового шелка, устраиваясь, и чуть улыбнулась:

– Вы не представляете, как отрадно встретить в нашей глуши воспитанного человека. Манеры в этих краях – изысканный деликатес.

– Готов быть вашим поваром. – Левкротта повесил плащ на спинку. – Кто я, вы, по всей видимости, прекрасно знаете. Не буду настаивать на ответной откровенности, учитывая обстоятельства. – Он кинул выразительный взгляд на ее безымянный палец. – Вы пришли на тайную встречу с незнакомым мужчиной, поздно вечером…

Она тоже посмотрела на свой палец, будто впервые заметила стесняющий его платиновый ободок с крупным голубым бриллиантом.

– Вы беспокоитесь о моей репутации? – спросила она, приподняв брови, и вдруг прыснула, прикрываясь ладошкой, совсем как школьница, к крайнему его неудовольствию. – Простите, – сказала она, отсмеявшись, – но вы не представляете, как давно никому и в голову не приходило покуситься на мою репутацию. Это даже приятно. Пробудь вы здесь чуть дольше, вам бы это тоже не пришло, как ни печально.

Его охватило раздражение:

– Не кажется ли вам, что партия выходит нечестной, если один из игроков не знает правил?

– Видите, – вздохнула она, – теперь неучтивость проявляю я. Зато мы квиты. Как ваша нога?

Раздражение мгновенно рассеялось. Он давно привык к резким переходам своего настроения, окружающим было сложнее.