Большая гонка. Драма на миллион. Легендарная история о том, как еврейский гонщик, американская наследница и французское авто посрамили гитлеровских а

Тяжкий стон разочарования разнесся по трибунам, заглушая радостное карканье немцев у гнездилища Mercedes на пит-лейне. Но те были правы в одном: на прямых им равных не было. Все теперь шло к тому, что Руди, осадив французского выскочку, больше его к себе не подпустит.

Пройдя Virage de la Gare, Руди помчался в гору, нагоняя волны жути на толпы зрителей пронзительным воем банши своих нагнетателей, – и принялся методично наращивать преимущество. Казалось, все вопросы сняты: Руди оторвался весьма существенно. На излете шестнадцатого круга хронометристы на Avenue du Bois Louis, проводив взглядом промелькнувшую стрелу, подивились, глядя на секундомеры: 1:47 – новый абсолютный рекорд круга в По.

Команда Delahaye теперь вынуждена была вывешивать для Рене на щите цифры с его отставанием от Руди: набежало уже шесть секунд. Да он и без этой подсказки – по приутихшему вою и ослабевшей вони двигателя Mercedes – понимал, что соперник ушел за пределы прямой досягаемости. Да и как знать, а вдруг Руди поначалу просто приберегал ресурсы своей машины? В любом случае, когда Рене проезжал теперь перед главными трибунами, «серебряная стрела» к тому времени уже скрылась за поворотом и пошла на подъем по Avenue Léon Say. Если он и дальше будет терять по секунде на каждом круге относительно соперника, гонку можно считать проигранной, поскольку ему и дозаправка Mercedes отыграться не поможет. Если же он будет проигрывать Руди по две секунды на круге, тот и вовсе его обойдет на круг ближе к финишу.

Рене делал все, что в его силах, чтобы сократить отставание, но к концу двадцатого круга отыграл лишь секунду, и Руди продолжал уверенно лидировать, проходя круги в среднем за 1:49. Третьим шел Комотти, четвертым – Трентиньян на Bugatti, пятым – Раф на Maserati (все трое – с круговым отставанием). Ив Матра на Bugatti шел уже в двух кругах позади лидеров, а Негро из гонки выбыл, убедившись в том, что его Maserati к ней не готова. Как и прогнозировалось, Гран-при По превратилось, по сути, в дуэль между Mercedes W154 и Delahaye 145, выигравшей «Миллион франков», и немецкая машина смотрелась пока что явно сильнее французской.

На следующих пяти кругах Руди продолжил наращивать отрыв в среднем на секунду, то есть, происходило ровно то, чего более всего опасался Рене. При этом немец внешне спокойно поддерживал заданный темп, в то время как Рене боролся за каждый метр и долю секунды на пределе возможностей, дабы не усугубить отставание. «Серебряная стрела» теперь в основном оставалась вне поля его зрения, и Рене понятия не имел о том, на сколько секунд он отстает от Руди, пока не проезжал мимо пит-лейна с выставленным для него сигнальным щитом с цифрами, которые с каждым кругом росли, терзая ему душу. На очередном проезде по главной прямой он физически отставал от соперника уже́ на целых 350 метров – к вящей радости немецкой команды.

На тридцатом из ста кругов трехчасовой гонки Руди нарастил отрыв от Delahaye еще на секунду. Превосходство его было внушительным, но все еще отыгрываемым, поскольку без заезда на дозаправку ближе к середине дистанции немцу было не обойтись. Но чтобы сохранить шансы использовать это преимущество, Рене нужно было еще и самому как-нибудь обойтись без поломок – течи масла или бензина, отказа мотора или тормозов и т. п., – не говоря уже об аварии, вероятность которой существует всегда.

Трасса эта требовала адского напряжения нервных и физических сил из-за постоянных переключений передач, ускорений и торможений, перекладок руля. Машины работали на износ, а водители и подавно. Малейшая невнимательность могла в долю секунды обернуться катастрофой. Так что обоих гонщиков впереди ждала еще долгая-предолгая схватка, и объявлять любого из них победителем до пересечения финишного створа было преждевременно.

В ложе прессы напротив главных трибун Карл Курдорфер, пресс-атташе команды Mercedes, телефонировал в Штутгарт о последних событиях. Кратко изложив причины невыхода на старт Ланга и детально описав ход гонки, он заключил: «Караччола и Дрейфус лидируют с колоссальным отрывом. Они вне досягаемости. Но об исходе гонки пока что ничего определенного сказать нельзя».[742]

Люси в Каннах в те же минуты услышала практически те же слова по радио в прямой трансляции и, вероятно, только хмыкнула по поводу замечания комментатора о «неопределенности исхода». Ее веру в пророчество прорицательницы так просто не подорвешь! А вера Люси – страшная и несокрушима сила!

По всей Европе и далеко за ее пределами любители автоспорта, кто по домам, кто в барах, прильнув к радиоприемникам, лишь гадали, каков будет следующий поворот в этой захватывающей борьбе. Был среди них и помешанный на автомобилях четырнадцатилетний еврейский мальчик Джон Вайц[743], которого родители отправили от греха подальше из Берлина на учебу в казавшийся им таким безопасным Лондон. Понятно, что и он там был лишь одним из массы всею душою желавших победы гонщику с такой говорящей о корнях фамилией как «Дрейфус».[744]