Большая гонка. Драма на миллион. Легендарная история о том, как еврейский гонщик, американская наследница и французское авто посрамили гитлеровских а

Тем же вечером в По Рене праздновал победу в королевском Дворце Бомон, где в его честь был устроен роскошный обед с реками шампанского, потоками речей и танцами под мерцающими люстрами большого зала. Громкие поздравления Рене принимал с должной скромностью, отвечая на них в том духе, что, видимо, звезды так сложились, что «в правильный день в правильном месте правильная машина и правильный водитель» образовали победное созвездие.[752]

Французская пресса была куда менее сдержанна. Шарль Фару разразился серией статей на грани буйного помешательства. «Просто слов не хватает для приличествующего поздравления Delahaye с сокрушительной победой над таким, казалось, необоримым соперником как Mercedes-Benz! – писал он. – Это ли не заря возрождения?»[753] – Paris Soir в редакционной статье отвечала на его риторический вопрос не столь эмоционально, но утвердительно: «Таким образом, успех, достигнутый в По Дрейфусом и Delahaye, знаменует собой возрождение французской спортивной индустрии». Заголовки других газет были в том же духе: «Блестящая победа Франции!» – возвещала Le Figaro. «Неоспоримая и безоговорочная Победа!» – восклицала L’Auto[754]

Британские и американские журналисты выражались поскромнее, но на похвалы также не скупились. «Нечто сенсационное произошло на Гран-при По, где состоялась первая гонка по новой формуле, – писали в Motor. – Delahaye имеет полное право гордиться своей двенадцатицилиндровой машиной, которая в руках первоклассного гонщика, каковым бесспорно является Дрейфус, в честной борьбе побила Mercedes».[755]

В отчете о гонке в Motorsport говорилось: «Первую гонку по новой формуле выиграла машина с двигателем 4,5 л без наддува – вопреки прогнозам большинства и к вящей радости тысяч французов, высыпавших с трибун через дорогу поздравлять своего соотечественника – стойкого, хладнокровного и непоколебимого Рене Дрейфуса».[756]

В Hôtel de France выездная бригада пресс-службы Daimler-Benz во главе с Курдорфером до поздней ночи трудилась над обертыванием постыдного поражения в фантик «правильной» интерпретации. Для достижения этого эффекта они, во-первых, принизили значимость Гран-при По, раз за разом подчеркивая, что это была всего лишь «генеральная репетиция» гонок по новой формуле перед открытием «настоящего»[757] гоночного сезона, и одновременно упирая на то, что быстрейший круг так или иначе остался за W154, а победа была упущена лишь по причине малой емкости топливного бака и, как следствие, потери времени на дозаправке.[758]

Немецкие газеты исправно воспроизводили основные тезисы пресс-релизов концерна: «серебряная стрела» – «безупречная машина»; Гран-при По – «гонка регионального значения»; команда Mercedes полностью уверена в победе на предстоящих важнейших стартах сезона. Однако же никакими пропагандистскими усилиями невозможно было изгладить ни сам факт победы Delahaye, ни то, что одержана она была «за явным преимуществом».[759] В частных беседах, однако, ни Нойбауэр, ни Руди своего поражения не признавали. Из всей команды Mercedes лишь их английский гонщик Ричард Симэн не постеснялся назвать вещи своими именами: «Опозорились».[760] Да еще Ганс и Паула Штук поздравили Рене телеграммой в одно слово: “Phantastique![761]”[762]

Через две недели Рене выиграл и вторую подряд гонку Гран-при среди машин новой формулы. На тридцати трех кругах длиной по 9,8 км каждый на трассе к западу от ирландского Корка соревноваться ему оказалось, по сути, не с кем[763], кроме горячих брызг масла из-под прохудившейся манжеты рычага коробки передач. Так что из радостей от этой победы Рене запомнились разве что сход подрастерявшего самоуверенность Жан-Пьера Вимилля на Bugatti да упорство вдруг напомнившего о себе сиамского принца Биры, сумевшего на Maserati финишировать в полукруге позади Рене. Ни единого немца и не единой немецкой машины на трассе не было.[764]

Старт сезона команда Écurie Bleue выдала просто блестящий. «Первый год новой формулы Гран-при, – писали в Autocar. – И что мы видим? Две гонки – две победы у Франции и Delahaye!»[765]

Жан Франсуа обещал в скором времени завершить новую одноместную Delahaye 155, которая превзойдет 145-ую по всем основным характеристикам. Люси Шелл взяла на работу и придала в помощь ему двух многоопытных инженеров-моторостроителей из числа наводнивших Францию после аншлюса и последовавших погромов еврейских беженцев из Австрии, чтобы те выжали из их V12 еще больше лошадиных сил, пока главный конструктор достраивает новое шасси.[766]