Большая грудь, широкий зад

Церемония подписания договора между правительством Даланя и крупным южнокорейским бизнесменом Сыма Ляном о строительстве в Далане большого отеля проходила в конференц-зале отеля «Гуйхуа-плаза». После окончания мы поднялись с ним на семнадцатый этаж, в его президентский люкс. В зеркальном полу я увидел свое отражение, а на картине, украшавшей стену, – обнаженную женщину с кувшином на голове. Соски у нее торчали, как ярко-красные спелые вишенки.

– Брось на эту ерунду пялиться, дядюшка, – усмехнулся Сыма Лян. – Погоди немного – посмотришь на настоящие. – И крикнул: – Маньли! – На его зов явилась та самая метиска. – Помоги дядюшке помыться и переодеться.

– Нет, Лянчик, что ты! – замахал я руками.

– Ну мы же не чужие друг другу, дядюшка! И тяжкие времена пережили вместе, и счастливыми вместе наслаждаться будем. Захочешь чего из еды, из одежды, развлечений – только скажи. И давай без церемоний, если не хочешь меня обидеть.

В похожем на абажур коротком платьице с тонкими лямками Маньли повела меня в ванную.

– Как пожелаете, дядюшка, всё можно, это сказал господин Сыма, – обаятельно улыбнувшись, произнесла она на жутком китайском. И принялась снимать с меня одежду – ну совсем как в свое время Одногрудая Цзинь. Я пытался сопротивляться, но сил не было, и это больше смахивало на активное сотрудничество. Обноски мои она разодрала на куски, как мокрую бумагу, и засунула в черный пластиковый пакет. Оставшись голышом, я опять прикрылся руками и присел на корточки, как Пичуга. Она указала на огромную ванну кофейного цвета:

– Забирайся в горшок, почтенный! – Было видно, что она невероятно довольна тем, что ввернула китайское речение, а я струхнул. Как говорится, трудно отказаться от такого великодушного предложения, в горшок так в горшок204.

Она повернула несколько кранов, и из отверстий по периметру ванны забили сильные струи горячей воды. Будто нежными кулачками, они массировали мне поясницу и спину, смывали с тела многолетние слои грязи. Маньли надела пластиковую банную шапочку, скинула платьице-абажур, сверкнув на миг обнаженным телом, и запрыгнула в ванну, как Нечжа205 в океан. Она оседлала меня, нанесла на все тело прозрачную жидкость для мытья и принялась тереть, волохая меня туда-сюда. В конце концов я набрался смелости и ухватил ее губами за сосок. Хихикнув, она тут же оборвала смех, потом снова захихикала и опять умолкла, как дизель, который ждет, чтобы его завели, но никак не заводится из-за неумехи заводящего. Потом быстро смекнула, что со мной каши не сваришь, и возбужденно торчавшие соски тут же печально сникли. Деловито, как медсестра, она вытерла мне спину, причесала и помогла надеть свободную, мягкую ночную рубашку.

На другой день вечером Сыма Лян пригласил сразу семерых симпатичных девиц и, когда доллары сделали свое дело и девицы скинули одежду, обратился ко мне:

– Дядюшка, обжорами становятся потому, что не наедаются досыта. Разве ты не кричишь целыми днями, что хочешь потрогать грудь? Вот, изволь, натрогайся всласть – пышные и худосочные, большие и маленькие, белые и смуглые, желтые, розовые, плоды граната с разверстыми ртами и косоротые персики. Хочу, чтобы ты в полной мере утолил свое влечение к титькам, до конца насладился бы прелестями бытия.

Хихикающие девицы стаей вертлявых обезьянок перебегали из комнаты в комнату, притворно смущаясь и закрывая грудь руками.

– Что за спектакль, девочки! – рассердился Сыма Лян. – Дядюшка – специалист по женским грудям, управляющий компанией по производству бюстгальтеров. Ну-ка все убрали руки, пусть посмотрит и потрогает.

Они выстроились в очередь и стали подходить ко мне одна за другой. Как во всем мире не найти двух одинаковых листьев на дереве, так нет и совершенно одинаковых грудей. Семь пар, разных по форме, разного цвета, со своими особенностями и запахом. «Раз уж мой племянник потратился, – думал я, – нужно попользоваться на всю катушку, поддержать его добрые намерения». На лица я даже и не смотрел: лицо женщины – это лишние хлопоты. Глянул на грудь – считай, посмотрел в лицо; ухватил ртом сосок – все равно что ухватил душу.

Будто маммолог на приеме, Цзиньтун сначала оценивал форму груди в целом, потом прощупывал обеими руками, щекотал, чтобы проверить степень чувствительности к раздражению, искал, нет ли уплотнений. В конце принюхивался к запаху в ложбинке меж грудей, попеременно целуя и ухватывая ртом сосок. Когда он ухватывал сосок, большинство начинали постанывать и изгибаться в талии. Но были и такие, что оставались совершенно безучастными.