Большая грудь, широкий зад

– Не подхожу я для этого, куда мне!

– Дядюшка, – улыбнулся Сыма Лян, – ты спец по женским грудям, и никто в мире не сумеет лучше тебя продавать бюстгальтеры.

И он повел меня через бесшумно открывающиеся и закрывающиеся двери в просторный зал. Внутри еще продолжались отделочные работы. Стены в огромных зеркалах; всё отражается, как в зеркале, и на потолке из какого-то металла. Висячие, настенные светильники – все имеет форму груди. Несколько рабочих как раз протирали стекла шелковой ватой. Подбежавший прораб отвесил подобострастный поклон.

– Если что-то не устраивает, дядюшка, говори, – предложил Сыма Лян.

– «Красота» не очень, слишком избито.

– Ты эксперт, – согласился Сыма Лян. – Предлагай свое.

– «Единорог», – вырвалось у меня. – «Единорог. Большой мир бюстгальтеров».

Сыма Лян удивленно уставился на меня. А потом усмехнулся:

– А ведь эти штуковины, дядюшка, они всегда парами!

– «Единорог» хорошо звучит. Мне нравится, – повторил я.

– Ты хозяин, тебе и решать, – только и сказал Сыма Лян. – Срочно сделать новую вывеску, – повернулся он к прорабу. – Теперь будет не «Красота», а «Единорог». «Единорог», «Единорог»… – хмыкнул он. – Неплохо, неплохо. Видишь, дядюшка, ты как раз то, что надо. Я такое стильное название в жизни бы не придумал, хоть режь. Давай выкладывай, если еще чем недоволен, ты – главный, нужно, чтобы чувствовалась хозяйская рука.

Еще не войдя в салон, я понял: манекены в витринах – первый класс, сексуальные донельзя, и бюстгальтеры на них несравненной красоты, но вот беда: эти болваны изготовители схалтурили и оставили их без сосков. Я так и сказал, указав на них:

– У манекенов вот – груди есть, а сосков нет.

– Как так? – удивился Сыма Лян. – А ну принесите один посмотреть!

Ему бегом принесли манекен в отличном бюстгальтере: подкладка из золотистого бархата, вышит красными цветочками, верхняя половина – в сеточке из золотой нити, внизу – эластичная подпорка. Придраться не к чему. Скрывать такой бюстгальтер верхней одеждой – просто издевательство над красотой. Сыма Лян стащил бюстгальтер с манекена и обнаружил лишь два вздутия в форме маньтоу209. И всё.

– Это просто скандал! – разозлился Сыма Лян. – Что за женщины без сосков! Все заменить, изготовить новые.

– Господин Сыма, манекены… они все такие… – почтительно доложил один из работников салона.

– Не годится, – сказал Сыма Лян. – Чтобы сделали мне всё заново, чтобы все было как у людей, – где что должно быть, чтобы было! – И спихнул манекен, на котором остались лишь золотистые в цветочек трусики, на пол: – И скажите, чтобы были как настоящие – не только с сосками, но чтобы моргали, улыбались и говорили. Мать-перемать, ведь и нужно-то всего – чуть больше потратиться!

Дядюшка, – теребил он меня за руку, когда мы сели в «кадиллак», – какой ты умница. – Я смущенно улыбнулся, а он продолжал: – Одногрудую Цзинь помнишь? Вот кого было бы здорово заполучить и выставить в витрине.

– Я с ней уже порвал.

Тут Сыма Лян хлопнул себя по лбу:

– Ну и ну! Как я мог забыть! – И он оживленно заерзал на сиденье. – Дядюшка, есть хорошая мысль! Ага… – Он расхохотался, явно довольный, и погрузился в открывшиеся ему прекрасные перспективы.