Большая книга ужасов – 91

Сначала мы все так и стояли у окна, потом Коринка села в кресло, в котором недавно сидел я, и накрылась недовязанным пледом, как накрывался я. Похоже, у нее просто не было сил все это слушать. И я ее отлично понимал. И очень жалел и ее, и Пепла, потому что самое главное и самое страшное их ждало впереди. Ну и меня тоже: я ведь тоже еще не знал толком, что написано в той последней записке, хотя и предполагал, что это довольно ужасно. Так что себя я тоже жалел.

Заранее. Авансом, если можно так выразиться.

И вот наконец мой рассказ, от которого я устал примерно так, как если бы долго таскал на спине что-то невыносимо тяжелое, закончился. Но легче не стало.

– И вот записка, ребята. Кое-что я понял, но только кое-что, – пробурчал я наконец.

Коринка и Пепел читали записку сначала вместе, потом поочередно и, наконец, подняли головы и переглянулись…

Я буквально видел, как шарики заходят за ролики во французских мозгах. В смысле во французском коллективном мозгу.

– Нужно будет на чем-то писать, чтобы не забыть, до чего мы додумались, – сказал я. – Пепел, ты говорил, вы нашли какие-то старые тетрадки Васи Лесникова, в смысле моего отца?

Пепел кивнул и стащил с верхней полки несколько старых тетрадок за первый класс по русскому языку. Их, конечно, Агния Алексеевна сохранила. Бабуля моя, да и мама тоже берегли мои первые тетрадки. Что за удовольствие смотреть на уродские каракули, которыми они испещрены, я раньше не понимал, но теперь понял. Кривули, которые выводил Вася Лесников, стали мне очень дороги!

«Хорошо бы взять их с собой, ну хоть одну», – подумал я.

Выбрал тетрадку, в которой остались чистые листочки, взял карандаш, найденный Пеплом, сел к столу:

– Ну что, начнем? Давайте я вам сначала скажу, что я угадал – ну, какие фразы, ладно?

Пепел и Коринка кивнули, тоже подсаживаясь к столу.

Я рассказал о Гиппократе и его знаменитых высказываниях. А еще вспомнил, что мне подсказали слова «In ignis salus!». Моя мама ведь юрист, то есть законник. И в той юридической консультации, где она работает, на стенке висит плакат: «In legis salus!», то есть «В законе спасение!» Значит, «In ignis salus!» переводится как «В огне спасение!».

– Ну понятно, дальше можно не читать, – буркнул Пепел. – Нам нужно что-то поджечь.

– Не только поджечь, но и сжечь, – уточнила Коринка. – Вопрос – что, второй вопрос – как это сделать, третий – каковы будут последствия.

– Для кого? – спросил Пепел.

– Ну, например, для всех нас, – ответила Коринка.

Молодец. Умница! Те же самые вопросы возникли и у меня.

– Поэтому предлагаю не останавливаться и разгадывать шифровку дальше, – предложила Коринка. – Обратите внимание на слово «ignis», то есть «огонь». Как, ты говорил, зовут твою прабабушку? Агния Алексеевна? Но ведь Агни – покровитель огня!

– Какой еще Агни? – вытаращился я.

Коринка свои вишни-черешни тоже вытаращила. А Пепел с торжествующим видом заржал так, будто в прошлой жизни был не псом, а конягой.

Да елы-палы, какие-то собаки недожаренные будут на меня еще с торжествующим видом пялиться! Ну да, типа французы знают, кто такой Агни, а русские дикари – нет?! Подумаешь!

Коринка с досадой бросила:

– Уймись, Пепел. Можно подумать, ты свои знания получил в Сорбонне, а не в моей комнате, где мы с Дени читали вслух «Всемирную мифологию»! – Потом взглянула на меня, и, наверное, я от обиды видом был дик и грозен, как Петр Первый в Полтавской битве, потому что Коринка жалобно проговорила: – Ну пожалуйста, мальчики, давайте без глупостей! У нас впереди решающее сражение, последняя битва, победа или смерть – нам нельзя сейчас ссориться!

Все-таки роль женщины в истории явно недооценена. Вот так одним словом… ну ладно, несколькими словами вразумить двух воинственных придурков – это не каждому дано!

– Ну пардон, – буркнул Пепел.

– Сам пардон, – буркнул я. – Так что там насчет Агни?

– Агни – это индийский бог огня, – пояснила Коринка. – Само слово «агни» значит «огонь». «Агния» – «огненная». Теперь понимаешь, почему Древолаз боялся имени твоей прабабушки? Еще бы он не боялся!

Значит, вот что пытался сказать отец Агнии Алексеевны своими последними словами! И она в ту страшную ночь это вспомнила и поняла. Ее отец не имя дочери называл – он подсказывал ей: «In ignis salus!»

– Ну ладно, с этим разобрались, – кивнул я. – Давайте попробуем прочитать остальные фразы. Может быть, здесь что-нибудь найдем? – И жестом фокусника я достал с книжной полки «Крылатые латинские выражения».

– Словарь, конечно, пригодится, – сказала Коринка, – но кое-что я и без него знаю. Например, «Dum spiro, spero» – это очень популярное выражение, оно означает «Пока дышу – надеюсь». Думаю, Агния Алексеевна не просто так его в самом начале поставила. Она хотела тебя подбодрить.

– А в конце, смотрите, есть слово «memento», – вмешался Пепел. – Вот: «Memento patris tui legatum». «Memento» – это «помни». Я знаю это слово по фразе «Memento mori!», то есть «Помни о смерти!».

– Дурак ты, Пепел! – вдруг громко всхлипнула Коринка. – Нашел время! – Она отвернулась, скрывая слезы.

Мы с Пеплом переглянулись. Вид у него был сконфуженный.