Большая книга ужасов – 91

Я понял, только сейчас я все понял. Как только я разденусь, а Леха наденет мои вещи, произойдет тот самый обмен. Я стану им – он станет мной. Воткнет мне в живот корень Древа зла, и…

Коринка вдруг истерически взвизгнула и указала куда-то вверх.

Я вскинул голову и увидел, что безглазая «морда» древесной мерзости нависает над людьми-кустами все ниже и ниже.

– Эту штуку с капюшоном теперь давай, – сказал Леха, беря у меня безрукавку.

– Оно сейчас убьет этих людей! – прошептал я, чувствуя, что от страха за них и за себя, от безысходности у меня пропадает голос.

– Где ты видишь людей? – презрительно бросил Леха. – Раздевайся, раздевайся!

– Ты отпустишь их или нет? – вдруг подал голос Пепел.

– А тебе какое дело, головешка? – огрызнулся Леха. – Ну тебе-то какое дело, отпущу я их или нет?

– Он все наврал! – в отчаянии закричала Коринка, а Мила вдруг метнулась вперед с криком:

– Миламиламиламила!

Да, пасть убийственной мерзости начала раскрываться!

– Леха, ты обещал! – взмолился я.

– Да успокойся ты! – буркнул он. – Нашел, о чем переживать, за кого беспокоиться! И за меня держись. Пока я связан пуповиной с могучим деревом Вотана Панкраца Баума, меня даже древесная мерзость не сможет поразить.

Я взглянул на пуповину, на эту проклятую пуповину. Леха не ослабил ее – он и не собирался ее ослаблять! Он не собирался отпускать людей-кустов! Для него это просто шуточки, просто дешевый треп, он меня поймал!

Внезапно Пепел подскочил к Лехе, схватился за пуповину и дернул ее с такой силой, что мой недопревратившийся брат завалился на спину, а пуповина… она вырвалась из его живота и упала на землю.

Петли больше не было!

– Бегите! – завопила Коринка.

– Миламиламиламила! – подхватила Мила, и люди-кусты кинулись прочь – на свободу.

Я даже не заметил, как они исчезли.

Я смотрел не на них.

Я смотрел, как мой брат стремительно теряет человеческий облик, снова превращаясь в деревяшку, а потом… это было похоже на фильм, который запустили с конца, да еще на скорости… а потом на земле остался только крошечный скрюченный скелетик.

Тут что-то вцепилось в меня сзади и потащило, потащило! Я ничего не соображал и даже не вырывался, только ноги меня уже не держали, я плюхнулся на пятую точку, а меня все волокли, волокли, я не понимал куда, только тупо удивлялся, почему так стремительно отдаляются от меня и кладбище, и клочок вытоптанной земли, и скелетик моего несчастного брата, умершего шестнадцать лет назад.

Он стал единственной добычей древесной мерзости, которая выплеснула на него всю свою губительную белесую гниль.

* * *

Я долго не мог очухаться. Было такое ощущение, что мир вокруг колышется. В памяти остались какие-то клочки… Очень удивился, когда Коринка и Пепел стали напяливать на меня безрукавку. Оказывается, Пепел как-то успел выхватить ее из рук Лехи, прежде чем все это случилось.

На Пепла я смотреть не мог. Я вообще ни на кого не мог смотреть! Перед глазами стояло лицо Лехи, каким оно было какую-то минуту – таким добрым, таким славным, с такими сияющими глазами…

Я привык, что у меня нет брата. Потом он вдруг появился – ужасный, коварный, ненавидящий меня, но вскоре я узнал, что он ни в чем не виноват, что виновато Древо зла, что это Древолаз сначала убил его, а потом сделал таким ужасным! Потом он на какую-то минуту стал братом, с которым можно было бы дружить и ссориться, хохотать и драться, советоваться с ним и злиться на него, но не всерьез – ведь это брат! Он только притворялся добрым – но побыл живым! А теперь безвозвратно все, плохое и хорошее, живое и мертвое.

Невозвратимо!

Не знаю, забуду ли когда-нибудь его жалобный голосишко: «Санька, забери меня домой!» Не знаю, пройдет ли когда-нибудь страшное ощущение, что он погиб из-за меня…

– Не говори глупостей, – мрачно пробурчал Пепел.

Ну надо же, оказывается, я сказал это вслух!

– Вы, русские, все такие, – продолжал он. – Вечно на стенку лезете, надо или не надо. Так отец Коринки говорил.

– Он не так говорил, – раздался обиженный голос Коринки. – Он говорил, что вы чрезмерно рефлексируете. Поэтому у вас великая литература. Она заставляет человека размышлять до изнеможения над каждой ерундой, даже если она того не стоит.

– Ничего себе ерунда… – пробормотал я.

– Конечно ерунда! – запальчиво воскликнул Пепел. – Неужели ты не понимаешь, что он бы так и так погиб? Он же сам готовился выдернуть пуповину. Но Древо зла не позволило бы ему это сделать. Оно бы убило его.

– Откуда ты знаешь? – окрысился я.

– Мне так сказали, – с каким-то особенным, почтительным выражением проговорил Пепел.

– Кто?!

Пепел повел руками, и я обнаружил, что мы уже не на земле – что нас несут деревья! Вот почему мне казалось, что все вокруг колышется! Как раз сейчас нас передали Ясеню.