Большая семья

Это было настоящее сражение. Не дать пшенице перестояться, во-время скосить, связать, не допустить потерь зерна — таково было желание, охватившее всех от мала до велика. Ровно гудели тракторы, звонко стрекотали косилки, как пчелы, жужжали косы. Сверкая золотом, ложилась в ряды скошенная пшеница, послушно грудилась в тяжелые снопы, укладывалась в крестцы и копны. Лошади, запряженные в мажары, свозили ее к токам. Как великаны, вырастали круглые, островерхие скирды.

Школьники из города подносили и укладывали снопы в копны. Ребята из Зеленой Балки собирали колоски на участке тракторной бригады. Вместе с ними работала Нина Семеновна. Она отказалась от отпуска, желая помочь колхозу в борьбе за хлеб. В короткий обеденный перерыв учительница читала колхозникам газеты или журналы. Люди были очень благодарны — газету самим прочесть нехватало времени, — просили девушку наведываться почаще.

Но сама Нина Семеновна была недовольна. Ей казалось, что она помогает мало. Она хотела стать вязальщицей. Несколько раз она уходила от ребят и в одиночку старалась связать сноп. Ничего не получалось. Она не могла справиться с делом, которое казалось простым и легким. Не удавалось как следует скрутить жгут, — всякий раз, когда она опоясывала им сноп и затягивала в узел, жгут рвался.

Однажды, когда она возилась со снопом, безуспешно стараясь связать его, она услышала какой-то звук. Нина Семеновна разогнулась и увидела рядом с собой незнакомого юношу. Он сидел на корточках и целился на нее фотоаппаратом.

Нина Семеновна смутилась.

— Я корреспондент районной газеты, — сказал юноша. — Как ваша фамилия? — Он достал блокнот и карандаш. — Вы вязальщица?

— Нет, — ответила Нина Семеновна, овладев собой. — Я учительница. А вязать совсем не умею.

— Да что вы! — удивился корреспондент. — Это же совсем просто. — Он снял с плеча фотоаппарат, положил его на землю. — Вот смотрите… — Он ловко скрутил жгут, сгреб охапку пшеницы, перевернул ее и быстро связал. — Видали?

— Видеть-то я вижу, — сказала Нина Семеновна, почувствовав доверие к молодому корреспонденту. — А как возьмусь — ничего не получается.

— Смотрите, — сказал юноша и взял два пучка пшеницы. — Берете две горсти… Колоски к колоскам… Вот так!.. Потом перекручиваете. А здесь перехватываете, как бы переплетаете, чтобы не растянулся… Вот так… И перевясло — у нас так это называется, — и перевясло готово. Теперь накрываете пшеницу. Вот так!.. Переворачиваете. И делаете узел… Вот и готов сноп. Понятно?

— Понятно, — с улыбкой сказала Ника Семеновна. — А вы, что ж, тоже деревенский?

— Деревенский, — засмеялся юноша. — Колхозник с пеленок.

За стеной пшеницы замелькали грабли тракторной жнейки.

— Простите, — сказал юноша и взял с земли фотоаппарат. — Вы не знаете, как мне найти кузнеца Шорина Петра Степановича? В селе мне сказали, что он в поле.

— А на что он вам? — полюбопытствовала Нина Семеновна.

— Я должен написать с ним статью о том, как построить колхозную кузницу.

Тема, из-за которой приехал в поле корреспондент, показалась Нине Семеновне незначительной.

— Вы бы лучше написали, как люди на уборке работают, — посоветовала Нина Семеновна.

— Благодарю вас, — сказал юноша. — Постараюсь. Но прежде всего я должен найти кузнеца и написать статью с ним. Это задание секретаря райкома.

Трактор со жнейками подходил к повороту. Корреспондент распрощался с Ниной Семеновной и побежал навстречу трактору. Над пшеницей плыла широкая фигура Антона. Он стоял во весь рост, а за рулем сидела Надя Бережнова.

Нина Семеновна не хотела, чтобы Антон ее увидел. Она нагнулась и принялась бесцельно вертеть в руках золотистые стебли.

Гул трактора становился отчетливее. Теперь к нему примешивался дробный стрекот жнеек. Трактор взревел на повороте, и тотчас же над полем повис ровный и мерный гул, постепенно удаляясь и затихая. Нина Семеновна услышала грузные шаги. Она обернулась и увидела Антона, который направлялся к ней.

— Ты что здесь делаешь, Нина? — с удивлением спросил Антон.

— А ты что, не видишь? — нелюбезно ответила учительница.

— Вижу, но не понимаю.

— Тем хуже!.. — Нина Семеновна сердито бросила измятую солому. — Тем хуже для тебя!..

Антон озадаченно смотрел на ее злое лицо. Вдруг ему в голову пришла внезапная догадка.

— А это кто такой хлюст, — спросил он мрачно, — который тут с тобой разговаривал?

Нина Семеновна выпрямилась, подбоченилась, сузила желтые глаза.

— Знакомый… — бросила она. — Мой хороший знакомый!

— А-а! — с деланным равнодушием протянул Антон. — Что ж он тут делал, этот твой хороший знакомый?

— Любезничал со мной. Комплименты мне говорил, — какая я интересная и разудалая. Вязать снопы учил…

Она вдруг беспомощно заморгала, закрыла лицо ладонями и заплакала. Антон растерялся.

— Нина, что ты?.. Что с тобой?

Он хотел обнять ее, приласкать, успокоить, но она оттолкнула его и зло, сквозь слезы, сказала:

— Убирайся!.. Тебе бы только это… обниматься да целоваться. А нет помочь мне. Вон другие, даже посторонние, и то учат, а ты — никакого внимания.