Большая семья

—Смывайся, пижон, и не чивокай! – голос Перцовского не оставлял иллюзий

относительно продолжения беседы. Его рука мгновенно растянула кепи пижона до

подбородка, а сильный толчок в спину послал «героя» в гущу приятелей. «Голубые трусики»

окружили компанию плотным кольцом и стали оттеснять от клетки. Те поначалу пятились

задом, но вскоре убедились, что удобнее идти вперед лицом.

—

Куда вы нас? — голос из середины.

—

На выход!

—

Да что вы, ребята, мы купили билеты... мы...

— Синьоры, деньги получите в милиции! — Коля Разумовский шел впереди, и

внешне наше шествие походило на организованную экскурсию. Выход был недалеко.

Легкими толчками колен мы выдворили их за ворота. Там, свободные от конвоя, на виду у

публики они стали ругаться, размахиватьруками, угрожать. Стенка из голубых трусов

коротко простилась.

—Брысь, гады! — Предпринять другие меры в людном месте не могли — недалеко

был Антон Семенович.

Осмотр продолжался. Обиженных человекоподобных наградили пряниками: одной из

модниц подарили зеркальце. В мире птиц удивили грациозные черные лебеди и масса

маленьких подвижных попугайчиков. Навестили и царя зверей. Он смотрел поверх голов

куда-то вдаль, и тоска светилась в его бесстрастных желтоватых глазах.

Веселее в вольере молодежи. Здесь мирно соссуществовали медвежата, львята, тигрята со своими будущими «обедами» — шустрыми козлятами. Они играли, кувыркались, прыгали. Медвежата забавно боролись, задавая друг другу трепку.

А потом наступило время прощания с Москвой. В последний день исходили этажи

универмага, покупали радиоприемники, расписные деревянные ложки, говорящие куклы, наборы карандашей, альбомы, памятные открытки с видами Москвы, теннисные мячи и

ракетки, губные гармошки, целый мир игрушек, — все приобретенные богатства

раскладывались в комнатах напоказ, как на ярмарке, и только после этого скрывались в

корзинках.

Грузили на подводы багаж, сдавали постели и убирали помещения. Заодно подмели

двор, не оставив ни одной бумажки. На крыльцо вышел попрощаться начальник школы.

Строй замер.

— Дорогие товарищи! Я не могу говорить без волнения, прощаясь с вами. У нас в

школе и в Москве вы проявили себя, как культурные, подтянутые, любознательные ребята.

Москвичи увидели дружный коллектив, где один за всех и все за одного. Не было ни одного

случая, который положил бы пятно на вашу замечательную ольшую семью. От имени

московских чекистов благодарю вас за порядок и организованность. Мы особо благодарим

вашего начальника — Антона Семеновича Макаренко, который воспитал в вас благородные

качества человека-коллективиста и уверенно провел московский поход. Мы гордимся вами, нашей сменой! Да здравствует великий рыцарь революции Феликс Эдмундович

Дзержинский!

...Мы не загорели на берегу лазурного моря, мало отдыхали физически, но все как-то

преобразились, стали одухотвореннее, изменилось выражение глаз, осветленных чем-то

большим, что еще предстоит осмыслить. Мы окрепли, обрели перу в свои силы и чувство

единства с великой семьей граждан Страны Советов.

– 33 –

ДЕЛА ДОМАШНИЕ

Двухнедельный отпуск нарушил производственный ритм коммуны. Отдыхали, издерганные временем и тяжким трудом, токарные станки, ворчливая вагранка Ганкевича, замер разноголосый шумстолярно-механического. Здесь осела беспокойная пыль на

станинах, защитных устройствах, на подоконниках, в щелях. Снаружи цех оброс новыми

штабелями досок, брусков, бочонками, ящиками.

Комбинат кроватных углов пополнился шлифовальными станкамис новыми дисками.

В никелировочном отделении вместилась еще одна ванна. Поразила новая труба в литейном.

Высокая, из толстого железа, на кирпичном фундаменте. Она отблескивала печным лаком.

Возле литейного цеха свежие кучи песка и глины. Токарный цех получил более десятка

станков.Они были в ящиках, интригующе таинственные. Вскоре, однако, при распаковке, произошла скандальная история: из первого же раскрытого ящика, посыпался ржавый хлам

— патроны, кулачки, шкивы, суппорты, похожие на запчасти. Всего ожидали, но не рухляди.

Нет сомнения, что это добро подобрано на свалке. Когана изловили в отделе снабжения.

— Что вы нам подсунули! Это — станки? С какого кладбища? — сдерживая

нарастающую злость, цедил Певень.

— Это издевательство, — Не выдержал и спокойный Юдин. — Им без дня сто лет, только название — бельгийские!

— Где же я возьму новые и на какие средства? — осторожно парировал Коган, воззрившись на «чудеса» техники. Видно, что его тоже скрутили. — Дорогие мальчики, мы

их отмоем в керосине, соберем и будем работать, вот увидите! Они были в плохих руках. Мы

хорошие хозяева и заставим их работать, они еще скажут свое слово. Подшабрим станины, а

остальное мелочь. Что же нам делать, если нет лучших! Придет время, и на этом брухте вы