Большая семья

заработаете новые. Разве я не разделяю ваши чувства?

Коган говорил голосом усталого человека, сознавая какую-то вину перед нами, как

взрослый, ответственный инженер, поставленный в жесткие условия нищеты, но не

сломленный, верящий в лучшие дни. Его откровенная беззащитность тронула бунтующие

души токарей, стало неловко настаивать, демонстрировать, требовать.

— Постараемся возродить что можно, — первым опомнился Юдин. Опытный

Шевченко умело руководил монтажными работами. Появилась новая линия станков, впряженная в свою трансимиссию. После шабровки станин и отличной скоблежки они

выглядели обнадеживающе.

Как хорошо, что мы уже дома! Здесь все знакомо и привычно, трудно сдержать

желание, чтобы не осмотреть все места и закоулки, любимые уголки сада, дорожки, Зрели яблоки, отяготив ветки крупным апортом, антовкой, бельфлером, китайкой.

Стоит лишь протянуть руку… Нет охраны и никто не трогает. Вот-вот настанет время, и

Карпо Филиппович разрешит заготовки для общего стола.

Благополучие всех направлялось умелой рукой и непреклонной волей центра, которым был Антон Семенович. Его можно сравнить с музыкантом, хорошо овладевшим

своим инструментом и знающим когда и на какой клавиш нажать. От центра простирались

четкие линии организованного актива его помощников, в свою очередь — организаторов на

своих участках, поэтому у нас не было неразберихи, суетни, мышиной возни.

Конечно, свой инструмент он регулярно чистил, полировал и настраивал, чутко

улавливая в нем малейшую фальшь.

В размахе соцсоревнования в токарном цехе появились некоторые «родимые пятна».

Были замечены четверо тружениов из новеньких, которые до того увлеклись выполнением

норм, что в столовой наспех проглатывали пищу и раньше всех бежали в цех. В

инструментальной кладовой выклянчивали лучшие резцы с тугоплавкими победитовыми

пластинками, ругались с мастером за расценки, канючили. В спешке делая брак, старались

его сплавить, торгуясь в ОТК, когда брак обнаруживался. В литейном первыми при

– 34 –

попустительстве мастера захватывали масленки из лучшего литья, не интерсуясь, что

достанется другим. На замечания бригадира и его протесты и протесты токарей отвечали

грубостью, и дело почти что дошло «до грудков». Молча стоя за станками и механически

выполняя заученные движения, они с каким-то больным наслаждением любовались

растущими горками обработанных масленок. В отряде жили обособленной жизнью, ничем не

интересуясь, книг не читали, от общественных дел ускользали.

Бригадир токарей Певень записал их в рапорт: « прошу разобрать поведение рвачей

на производстве — Шейдина, Колесника, Портного и Белостоцкого». Общее собрание

столкнулось со щекотливым явлением. Обвиняемые, заняв «на середине» картинные позы

оскорбленного достоинства, виновными себя не считали, критику слушали, как жужжание

назойливых мух. — «Чего прицепились? Мы же вкалываем!» — Возражения строили на

прочном фундаменте ударничества и систематическом перевыполнении норм. Казалось, их

не возьмешь голой рукой, наежились колючками, а про себя смеются, переговариваются

короткими взглядами.

— Можно мне? — Попросил у председателя слово Антон Семенович, хотя чаще всего

выступал под конец или когда, по его мнению, нужно придать дискуссии другое

направление. — Товарищи! Вот стоят герои и куражатся. Кажется, и в самом деле — за что

они страдают? Трудятся не хуже других, нормы перевыполняют, хорошо сохраняют станки и

крепко зарабатывают. Даже позавидовать можно! В последнем и кроется главная причина их

беды. Они, как старатели на приисках, напали на золотую жилу и выколачивают из нее все, что можно, для себя. Их уже лихорадит жажда наживы, и чем дальше, тем больше. Им дела

нет до товарищей, до их интересов, коллектива. Они встали на путь сделок, обманывают

мастера, отдел контроля, а значит, и государство. Я думаю, настало время лечить их болезнь

и лечить решительно.

Будет стыдно, товарищи, если у нас под боком вырастут хапуги на благодатной почве

нашего производства. Предлагаю всю компанию переести в сводный отряд до полного

выздоровления. Мы допустили ошибку, что позволили им учавствовать в социалистическом

соревновании. Наше соревнование имеет принципиально новую и чистую основу труда, радостного и счастливого, для общего благополучия. Наша задача помочь им стать

достойными коммунарами. И комсомолу есть над чем поработать.

Четверка «ударников» слушала суровую правду под обстрелом ста пятидесяти пар

осуждающих глаз. Раскрыты тайные пружины их стремлений, которые не были ясно

осознаны и возникли стихийно, как бы сами собой.

Собрание единогласно приняло предложение Антона Семеновича.

В этот вечер разжалованные «старатели» перебрались к новеньким на воспитание.

Командир отряда Василь Федоренко предупредил:

— Щоб такого не повторялось!