Большая семья

помещении запланирован спортзал. Пристройки за последнее время росли, как грибы, заполнялись дефицитными материалами, оборудованием, накапливались резервы.

Молчание прервала ССК Харлакова. После Васьки Камардинова ее избрали

«президентом», памятуя о важности правления в крымском походе и ее жесткой хватке

трезвого организатора.

— Я тоже думаю, пора нам начинать что-то толковое и кончать с кустарщиной.

Голосую за предложение Антона Семеновича. За строительство нового завода. Кто «за» —

поднимите руку!

«За» были единогласно. Внутренним чутьем Харлакова поняла, куда склонилась чаша

весов. Дело сделано. Облегченно вздохнула. Антон Семенович выпрямился. В глазах

светились искры гордости, теплоты, благодарности. В них отражалась еще одна победа и

радость за своих ребят.

— Дорогие товарищи! С удовольствием передам ваше постановление председателю

правления коммуны товарищу Броневому. То, что мы приняли, очень серьезно и

ответственно перед нашими шефами, перед коммунистической партией, перед страной.

Отступать не будем.

Находясь в среде коммунаров, как равный им, я почувствовал в происшедшем что-то

особо важное, затронувшее и меня: здесь нет места веселенькой трепологии, это черта, за

которой не будет слов «не хочу», «не мое дело», «откачнись», «не буду», а будет только

одно: «не пищать!» А потом будет что-то такое новое, такое интересное, чего и не

выскажешь!

Что касается походной формы для девчат, то в этом неожиданно помог сам Соломон

Борисович:

— Я хочу спросить, а где же рыцари? Вы чреваты журавлями в небе, так не

выпускайте же маленькую синицу!

Первый по-детски засмеялся Антон Семенович. Все присутствующие знали мудреные

притчи Когана.

— И туфли будут?

— О, что такое туфли или балетки в этом мире разорения! — в кривой улыбке растаял

Соломон Борисович. — не скакать же девчатам босиком... по острым скалам...

Но его прервал Антон Семенович:

— Э, нет дорогой наш банкир, балетки само собой, а туфли — на парадный случай.

Совет командиров постановил выделить средства на юбки, береты, пояса и обувь. Из

кабинета мальчишки вышли, как истинные рыцари.

– 45 –

КРЫМСКИЙ ПОХОД

Поезд Харьков-Севастополь мчал коммунаров на юг. Позади остались недолгие

сборы, марш по харьковским улицам, посадка в вагоны. А после — бесконечные равнинные

степи, перелески, полоски рек и речушек, золото зреющих колосьев. Ночью кто-то сказал, что мы проехали Сиваш, но почти все спали. И вот мы на крымской земле! Настал день

теплый и солнечный. Мы торчали у окон, смотрели во все глаза, стараясь ничего не

пропустить. Мы уже знали, что Крым был последним оплотом белых армий в гражданской

войне, что едем по местам ожесточенных боев Красной Армии, загнавшей «спасителей»

Родины в мышеловку.

Постепенно даль закрывалась выросшими вблизи холмами. Поезд вползал в теснину

гор. Скрылось солнце, что-то загрохотало, усиливаясь эхом; стало совсем темно. Это первый

тоннель. После широкого простора здесь было как в каменном мешке. Тоннели чередовались

с открытыми просветами.

Кончился последний тоннель. В окна вагонов брызнуло таким ослепительным

сиянием, что заломнло в глазах, хотелось какое-то время не смотреть, чтобы привфкнуть к

свету. Впервые в жизни я увидел море, спокойное и бескрайнее, с белыми кружевами прибоя

на синем ковре. Мелькали чайки, падали вниз, окунаясь в бело-синее сияние.

В бухте, отражаясь в сине-зеленой поверхности, в солнечных бликах, спокойно

стояли стальные громадины боевых кораблей с грозными орудийными башнями, с

торчащими в небо широкими трубами: «Парижская коммуна», «Червона Украина»,

«Коминтерн», «Профинтерн», «Незаможник».

И, наконец, — севастопольский вокзал. Паровоз, прочистив глотку оглушительным

гудком, дымом и искрами из трубы, пошипев паром, лязгнув сцепами, еще раз богатырски

выдохнув, остановился. Выходили пассажиры с ручной кладью-чемоданами, сумками, мешками, отыскивали глазами встречающих, высаживались и мы, занимая место на перроне, не давая смять себя людскому напору.

Оставив на месте знаменную бригаду с зачехленным знаменем, сторожевой отряд для

охраны вещей и продуктов, по узким улочкам с каменными лестницами, падающими вниз, спустились на Приморский бульвар. Поразило множество моряков-краснофлотцев. Они, в

белых рубахах-форменках, с синими воротниками, в лихих бескозырках, в брюках-клещ, подпоясанных широкими ремнями, с ослепительно блестящими бляхами, наглаженные, чистые, загорелые, неторопливо проходили мимо нас, слегка раскачиваясь в свободной

походке.

Кто из нас не мечтал стать таким же моряком, бороздить моря и океаны! Это они —

настоящие хозяева светлого города Севастополя и быть им здесь всегда, во веки веков на

страже морских рубежей советского Юга!