Большая семья

С низкого берега Приморского бульвара мы явственно видели голубую бухту, выход

в бескрайнюю синеву моря, крепостные бастионы. Спокойную гладь резали стремительные

торпедные катера, оставляя за кормой пенные буруны.

Сколько интересного, красочного предстало перед моими глазами, о чем так мало

знал из учебников географии и истории! А здесь каждый камень — история!

Вечером кончилось время «увольнительной», и мы направились в обратный путь, на

вокзал, встречать наш второй эшелон.

Нашу площадку обступили любопытные и зеваки. Больше стало и корешков с «воли».

Они буквально окружили лагерь, толкаясь среди взрослых, проникая туда, где теснее. И

вдруг крик, исступленный, истерический, визгливым, как на пожаре; «держите, держите его, он обрезал мою сумочку! Билеты, деньги, путевка! Что теперь делать, господа!» По перрону, отчаяние заламывая пальцы, бегала молодая женщина, судорожно сжимая полоску из кожи

— все, что осталось от драгоценной сумки. Раздался продолжительный милицейский

свисток. Публика всколыхнулась, встревоженно задвигалась, не зная, куда скрылся вор.

– 46 –

Случай напомнил о собственных вещах и кошельках, которые следовало держать покрепче, а

не «ловить ворон».

Семена Калабалина подхватило, как боевого коня: «Хлопцы, поможем». Семенцов, Водолажский, Орлов, Швыдкий, молниеносно посовещавшись, рассеялись в тревожном

сборище пиджаков, шляпок, зонтиков. В панике никто не заметил исчезновения

беспризорных. Они вспорхнули, как воробьи с тока, почуяв предстоящую облаву.

Потерпевшую окружили наши девчата и как могли успокаивали.

— Найдется ваша сумка, — ворковала Люба Красная, — вот увидите, найдется!

Женщина бессильно всхлипывала, безнадежно качая головой.

Праздные зеваки расходились своими путями, придерживая кошельки и дорогую для

каждого кладь. «Не зевай, Фомка, на то ярмарка! — самодовольно проворчал усатый

гражданин, покидая опасную зону. За углом привокзальной будки — «кипяток» Ваня

Семенцов, Троша Швыдкий и откуда-то взявшийся Филька обступили двух юрких пацанов.

Те вырывались, пытаясь ускользнуть, со страхом и мольбой смотрели вокруг, но конвой был

надежный. Выкручивались, взвивались, как вьюны, царапались, кусались, а, потеряв

надежду скрыться, плакали без слез, канючили:

—Пустите нас, гады лягавые, шо вы нас держите! — Головами бодали в живот, толком говорить ничего не хотели.

Ваня Семенцов спокойно, с располагающей улыбкой рубахи-парня, подбрасывая

жаргонные словечки, постепенно втолковывал им, чего от них хотят, и не без труда добился

важного признания.

Они же не знают, кто свистнул сумку, а вот тот знает. Пацан таинственно кивнул на

рослого парня в модной кепке, спокойно гулявшего по перрону с папироской в зубах; Он с

шиком выпускал дым колечками, не подозревая опасности, с интересом глядя на

разыгравшуюся трагедию.

Об этом передали Семену Калабалину. К парню подошли сзади Орлов и Водолажскпй

и взяли... под руки. Семен улыбнулся ему, как другу после долгой разлуки. Незнакомец

птицей рванулся из предательской западни, но «друзы» так мило прижали локти к бокам, что

он только взбрыкнул ногами, сам оставаясь на месте. Очаровательная улыбка Семена

сменилась страшной чертовой рожей, от которой волосы сами поднялись торчком. На

метаморфозы он великий мастер, и шик самонадеянности парня слинял. Лицо его искривила

болезненная гримаса, он застонал от боли и досады.

— Ш-ш-ш, топай тихо, пижон, не отдадим мильтонам!

Со стороны, в людном месте — ничего подозрительного. Рядом идут товарищи, средний от избытка счастья чуть пошалил, взбрыкнул, как козлик. Ну и что из этого?

Разговор продолжили за углом, вдали от постороннего взгляда. Парень разговаривал

на южном диалекте, понимал — бежать бесполезно.

—И шо вам от меня нада? — Ты не шокай‚ гад. Нам некогда тебя уговаривать. Пошли

на хазу и пусть притащат калым. Живо! — Орлов картинно переваливал финку на ладони.

Парень съежился от страшных предчувствий.

— И как вы миня раскололи? Я сделаю, шомогу, гад буду! Вы мине уже нравитесь! —

при этой скороговорке он опасливо глядел на финку. — Это, кажася, ваше перо, милорд, —

неуклюже поклонился Орлов, пряча руку за спину.

—С кем я имею разговор? — с намеком на хороший тон спросил пижон, все более

изумляясь и бледнея. Финка была в заднем кармане брюк, и как его очистили, он не знает.

Но это факт.

— Шош ты, дура, шкары на тебе в клеточку, чепа на калгане, а перо тю-тю! —

издевался Шурка, ткнув его пальцем влоб.

— И шо вы надо мною делаете? Я буду жаловаться! — плаксиво потянул

«собеседник», но тут же получил увесистую оплеуху от Калабалина. Это было сделано

неожиданно, по-хозяйски солидно.

– 47 –

— Так это же другое дело! Он схватился за скулу и тут же, без игры, спросил: —