Большая семья

дошло до нашего сознания, как трудно ему работать в такой обстановке. Мы также поняли, что именно в этом были его жизнь и счастье.

***

Дежурный командир Сергей Фролов впервые почувствовал огромную

ответственность сегодняшнего дня. С самого утра оживленное движение по лестницам и

коридорам, сбор инвентаря, команды бригадиров. К главному корпусу подходили мастера

цехов, рабочие, воспитатели, педагоги. За Фроловым хвостиком бегал горнист Ширявский.

Яркое солнце обогрело землю, повеяло весенними запахами леса. Снег отдельными

очажками еще робко ютился в те ни деревьев под палыми листьями и хворостом, уступая

победному шествию весны.

— Давай! — подал Фролов команду горнисту. Серебряный сигнал прозвучал в

здании, по этажам, перелетел на правый и левый фланги корпуса во дворе. Трубили общий

сбор.

— Становись! — команда Антона Семеновича. Он стоял на площадке перед фасадом

здания. Как по тревоге, бегом становились в строй. Справа — оркестр в полном составе: с

басами, баритонами, выгнутыми трубами, барабанами. Начищенная медь сверкала на солнце.

Колонна строилась по-походному, взводами. Одежда не парадная, все в спецовках, и все же

это парад — по настроению, выправке, подтянутости. Снова команда Макаренко:

— Под знамя, смирно, салют!

Синхронный взмах руки Левшакова, и оркестр единым мощным вздохом всколыхнул

тишину маршем «Под знамя». Знамя торжественно поплыло от парадных дверей. Строй

замер. Внимание всех обращено к Антону Семеновичу. Он начал говорить:

– 15 –

— Товарищи коммунары, рабочие, служащие, воспитатели! Сегодня у нас праздник

труда. Молодые хозяева, ставшие на путь свободной жизни, докажут господам

капиталистам, нэпманам, буржуазии, на что способен наш новый рабочий человек. Сейчас

мы разрушим ячейку старого мира, чтобы построить новое, нашенское производство. Мы

еще очень бедны, у нас нет хороших станков, оборудования, материалов, даже спецодежды, не хватает электроэнергии. Но придет время, товарищи, и вы сделаете свой вклад в

освобождение страны от экономической зависимости. Сколько нужно труда, напряжения, желания, чтобы преобразить кизнь! У рабочего человека руки чешутся, особенно в пору

весны, когда все оживает, пробуждается и требует разумного вмешательства. Мы свидетели

и активные участники наступившей весны Советской Родины. Объявляю Ленинский

субботник открытым.

Оркестр заиграл «Интернационал». С импровизированной трибуны на нас глядел, изваянный из гранита, Феликс Эдмундович Дзержинский, украшенный флагами и цветами.

— Вольно! Разойдись по местам! — Четкая команда Макаренко сняла строевое

напряжение и дала свободу накопленной энергии.

На стенках строений, намечаемых к сносу, белели меловые кресты. Работа закипела, раздался треск отрываемых досок, загуляли ломы, заскрипели ржавые гвозди. Последний раз

глянули на свет божий искривленными оконцами флигельки, амбары, конюшни. Сверху

полетела кровля, обнажая ребра обрешетки, стонали стены под натиском гвоздодеров, ломов

и топоров, падали опоры.

Бригада Землянского, подпилив внутри столбы, поднялась на крышу, с гиканьем, треском, столбами пыли, раскачиваясь, посадила весь шатер кровли на землю. Тяжелые

столбы и брусья укладывали на подводы и гурьбой, помогая лошадям, катили к

стройплощадке. Доски, рейки и другие легкие части несли на руках, образуя непрерывно

движущийся муравьиный поток.

На площадке шла уборка. Костры пожирали рухлядь и бурьяны, закрывая весеннее

небо клубами дыма. Натянутыми на колья шнурами наносили контур нового строения.

Сортировщики, освобождая дерево от железа, укладывали в отдельные штабели

строительный материал. Землекопы ломами и лопатами вгрызались в еще не оттаявшую

землю. На очищенных местах водружались красные флажки: знак окончания работы.

Неожиданно к парадному входу подкатил блестевший черным лаком «Роллс-Ройс».

Из него вышел заместитель председателя ГПУ Украины Александр Осипович Броневой. Он

— наш шеф и друг — приезжает в коммуну всегда, как только появляется малейшая

возможность. Его встретили Антон Семенович, ССК Теренин, а дежурный четко отдал

рапорт. Рабочие бригады остались на местах, зато не занятые большими делами пацаны

окружили гостя, наперебой рассказывая самые свежие новости.

Броневой быстро зашагал по руинам, смотрел и не узнавал местности.

— Как я понимаю, вы разрушили Карфаген? – Он весело улыбнулся. Завязалась

теплая беседа. Александр Осипович достал из кармана папиросы «Октябрьские», медленно

постучал мундштуком по коробке, увидев завистливые взгляды старших, спросил:

— Неужели курите?

— Палимо, хай иму бис, та хибаж таки? — разоткровенничался Калабин. — Бувало и

кизяки употребляли... Растягивая слова, он изобразил такого отсталого селянина с по-