Большая вода

Спустившись по склону, он заметил в некотором отдалении от себя, метрах, быть может, в пятидесяти, спину Степана Матвеевича, он шёл прямо, мимо маленьких деревянных сараев, затем мимо каменных лачуг, построенных из добытого при разборе кремлёвской стены и башен кремля камня.

Наконец, он остановился перед домом, который был не схож с теми, что он проходил только что. Дом был двухэтажным, построенным не на скорую руку, как все остальные, а сделанным добротно, по правилам, но без благородной архитектуры. Все постройки на этой небольшой улочке были прилеплены друг к другу и стояли параллельно реке. Первый этаж дома имел облицовку из камня и три окна, выходящих на реку. Второй этаж был деревянным, видимо, более поздним строением, в котором также было три окна. Первый этаж представлялся нежилым, а на второй вела деревянная лестница. Другой своей стороной, фасадной, этот продолговатый дом выходил на широкую мощёную дорогу, которая, в свою очередь, пролегала параллельно кремлёвской стене, проходя мимо базарной площади, она вела через весь город. У дома имелось несколько пристроек из камня, и весьма неуклюжих, также выходящих фасадом на дорогу и уже почти вплотную примыкающих к мосту.

Степан Матвеевич огляделся, было заметно, что сам он здесь впервые, и что узнает эту местность по описанию, и ищет куда ему пойти. Заметив лестницу, ведущую на второй этаж, он словно что-то понял и начал восхождение по ней. Было уже совсем темно, фонарей за домом не было, и Бальтазар следил за чуть заметной фигурой приказчика изо всех сил. Увидев, как тот взбирается по лестнице, юноша тихими мелкими шажками стал приближаться и спрятался за углом, в небольшом промежутке между деревянной лачугой и домом.

Степан Матвеевич постучал в дверь, стуки были мерными, чеканными, между ними была пауза: один, два, три, четыре, пять. Постучав пять раз, он подождал и повторил комбинацию, но за дверью стояла гробовая тишина.

«Вы все уснули что ли там, а..?!» – выругался приказчик, стоя на месте и нервно шаркая ногами.

Импульсивным движением он вытащил из кармана брюк часы. «На кой чёрт было договариваться, если сам не придёшь и знаешь об этом, зла на вас не хватает, недоумки», – сквозь зубы процедил он.

Из кармана своего добротного, но местами потёртого сюртука, приказчик достал папиросы, извлёк из пачки одну из них, чиркнул спичкой и закурил.

Он постучал в дверь ещё раз: «раз, два, три, четыре, пять».

«Зачем я сюда притащился, чтобы, как собака, ждать у двери? Сейчас явно не май месяц», – на этих словах приказчик съежился, по лицу было видно, что по его телу его прошла дрожь.

«Добрый вечер! Вы давно стоите?»

«Что? Кто это?» – обернулся Степан Матвеевич. «А, это вы, Константин…» – прищурившись, посмотрел он в темноту. «Почему вы заставляете меня ждать под дверью, ведь мы же договорились с вами на время?!»

Приказчик был как бы не в своей тарелке, взволнован, и раздражен, и, как часто бывает у людей такого характера, особенно желчен.

«Дорогой мой, Степан Матвеевич, не волнуйтесь, прошу вас. Я не слышал, как в дверь стучали, надо пройти в дом и обо всём поговорить».

«Не принимается такой ответ, молодой человек! Надо быть внимательней! И запомните раз и навсегда, я не дворняга, чтобы скулить и ждать вас под дверью! Мы, кажется, партнёры, так давайте уважать друг друга!»

На сказанное в сердцах приказчиком Константин как будто не обратил внимание, со снисходительной улыбкой на лице он произнёс: «Степан Матвеевич, прошу вас пройти в дом, где мы всё обсудим, сейчас я открою дверь».

Дверь открылась со скрипом, который хорошо был слышен Бальтазару, как и весь их краткий диалог.

После того, как в дом вошёл хозяин, за ним последовал его гость. Дверь захлопнулась, но, очевидно, она не была заперта изнутри, звуков поворачивающегося ключа в замочной скважине слышно не было, и на засов её также никто не запирал.

Вероятно, дверь вела в сени, пройдя которые можно попасть в жилую часть дома.

Рискуя быть замеченным, но понимая, что он ничего не услышит, если останется на своём прежнем месте, Бальтазар, нагнувшись, чтобы его не обнаружили из окон, подкрался к лестнице и тихими кошачьими шагами поднялся по ней.

Взявшись за ручку, он открыл дверь, делал он это очень медленно, опасаясь, что та может страшно заскрипеть и обнаружить его.

С осторожностью он вошёл в сени дома, в них было темно и просторно, из маленького окна, расположенного под потолком, падал тусклый свет, зажжённый в комнате. Он освещал только маленькую полоску в сенях. Бальтазар вошёл и замер. Были хорошо слышны голоса говорящих за стеной.

«Итак, поговорим на чистоту. Степан Матвеевич, я позвал вас сегодня сюда, чтобы ещё раз удостовериться в том, что вы на сто процентов готовы участвовать в деле, для нас столь важном. Я знаю, что идейная сторона дела вас не интересует, а интересует финансовая…»

«Интересует-интересует», – прервал Константина Степан Матвеевич. Голос у приказчика был сиплым и резким, как у каторжника. «Но меня интересует и другое: какого чёрта мне никто не открывал, если здесь кто-то был внутри?!»