Большие надежды (без указания переводчика)

Чтеніе старика напомнило мн классы у тётки Уопселя. Такъ-какъ ему необходимо было имть свчу по ближе къ себ, и онъ, постоянно, чуть не попадалъ въ огонь головою или газетою, то его нужно было сторожить, словно пороховой заводъ. Но Уемикъ былъ неутомимъ и смотрлъ въ оба, такъ-что старикъ продолжалъ читать, не подозрвая, сколько разъ онъ былъ на краю погибели. Всякій разъ, что онъ смотрлъ на насъ, мы старались выразить напряженное вниманіе и удивленіе, и кивали до-тхъ-поръ что онъ снова принимался читать.

Уемикъ и миссъ Скиффинзъ сидли рядышкомъ, а я — въ темномъ уголку, напротивъ ихъ. При столь выгодномъ положеніи, я оченьудобно могъ наблюдать, какъ, отъ времени до времени, ротъ его удлинялся, и это означало, что его рука по-маленьку прокрадывалась вокругъ таліи миссъ Скиффинзъ; потомъ я замчалъ, что рука эта появлялась по другую сторону миссъ Скиффинзъ, которая въ ту же. минуту очень мило удерживала ее и клала на столъ передъ собою, будто часть своего туалета. Невозмутимое спокойствіе и отчетливость, съ которою миссъ Скиффинзъ исполняла эту церемонію, были однимъ изъ замчательнйшихъ зрлищъ, когда-либо мною виданныхъ, и еслибъ подобное дйствіе могло быть безсознательно, то я призналъ бы его за чисто-механическое.

Спустя немного, рука Уемика снова исчезала со стола, ротъ его удлинялся, и вскор та же рука появлялась по другую сторону миссъ Скиффинзъ. Въ ту же минуту, миссъ Скиффинзъ схватывала ее, съ хладнокровіемъ боксера, и, высвободившись изъ ея объятія, снова клала ее передъ собою на столъ. Принимая столъ за стезю добродтели, я долженъ сказать, что, впродолженіе всего чтенія, рука Уемика уклонялась отъ этой стези и возвращалась на путь истины старніями миссъ Скиффинзъ.

Старикъ читалъ до-тхъ-поръ, что задремалъ. Тогда Уемикъ вытащилъ откуда-то маленькій котелокъ, подносъ со стаканами и темную бутылочку, пробка, которой изображала какое-то духовное лицо веселаго характера. При помощи этихъ припасовъ, мы добыли себ теплое питье, даже и старикъ, который вскор проснулся, не отказался отъ угощенія. Миссъ Скиффинзъ мшала питье въ котелк, и пила изъ одного стакана съ Уемикомъ. Я, конечно, не имлъ особаго желанія проводить миссъ Скиффинзъ домой, и потому сообразилъ, что лучше было бы заране убраться; я такъ и сдлалъ: простился со старикомъ и со всмъ обществомъ и, очень-довольный проведеннымъ вечеромъ, отправился домой.

Не прошло и недли, какъ я получилъ письмо изъ Уольвора, въ которомъ Уемикъ увдомлялъ меня, что уже сдлалъ кое-что по нашему неофиціальному длу и былъ бы очень-радъ видть меня въ замк, чтобъ переговорить со мною лично. Я похалъ въ Уольворъ и посл того неоднократно зжалъ туда по тому же длу, но въ Литтель-Бритенъ, гд мы не разъ встрчались, не говорили о немъ ни одного слова. Все дло состояло въ томъ, что мы нашли достойнаго молодаго купца, или браковщика, который искалъ дльнаго помощника съ капиталомъ и современемъ готовъ былъ взятъ его въ долю. Между нимъ и мною были заключены тайныя условія, предметомъ которыхъ былъ Гербертъ. Я далъ ему на первый случай половину моихъ пятисотъ фунтовъ и обязался выплачивать извстныя суммы изъ своихъ доходовъ, а остальное доплатить, когда получу въ распоряженіе свое состояніе. Братъ миссъ Скиффинзъ велъ переговоры, а Уемикъ всмъ руководствовалъ, хотя ни во что не вмшивался.

Дло было такъ ловко ведено, что Гербертъ и неподозрвалъ моего участія въ немъ. Никогда не забуду я его сіяющаго лица, когда однажды вечеромъ онъ пришелъ ко мн съ новостью, что встртился съ какимъ-то Кларрикеромъ (такъ звали молодаго купца), который очень полюбилъ его; этого-то случая, по его мннію, онъ такъ долго и дожидался. Съ каждымъ днемъ, надежды его все боле-и-боле осуществлялись, и онъ, вроятно, замчалъ, что я, вмст съ тмъ становился дружественне-и-дружественне, потому-что я едва могъ сдерживать слезы восторга и торжества, при вид его счастья.

Наконецъ, когда дло было покончено, когда онъ поступилъ на контору Кларрикера и посл того цлый вечеръ проболталъ со мною о своихъ планахъ въ будущемъ, я дйствительно, идучи спать, не могъ удержаться отъ слезъ, при мысли, что наконецъ-то мои надежды принесли пользу хоть кому-нибудь.

Теперь приближается происшествіе, измнившее весь ходъ моей жизни. Но прежде, чмъ я скажу о немъ и роковомъ вліяніи его на ною жизнь, я посвящу одну главу Эстелл. Мн, кажется, одной главы не лишне для предмета, такъ долго занимавшаго вс мои мысли.

XXXVIII

Если когда-нибудь, посл моей смерти, старый домъ въ Ричмонд будетъ посщаемъ призракомъ, то, вроятно, моимъ. Боже мой! столько дней, сколько ночей и моя душа блуждала въ томъ дом, гд жила Эстелла! Гд бы ни находилось мое гршное тло, душа моя всегда витала около ричмондскаго дома.