Большие надежды (без указания переводчика)

— Да, сказалъ Уемикъ — она опредлилась къ нему тотчасъ посл своего оправданія; теперь-то она укрощена и выучилась кое-какимъ обязанностямъ, но прежде всего ее необходимо было укротить.

— А какого полу былъ ребенокъ, помните ли вы?

— Говорятъ, двочка.

— Вы боле ничего не имете мн сказать сегодня?

— Нтъ ничего. Я только получилъ ваше письмо и уничтожилъ его.

Мы дружески распрощались и я отправился домой съ новою ношею для мыслей, но ни мало не успокоенный насчетъ своихъ постоянныхъ опасеній.

XLIX

На слдующее утро, я опять похалъ въ дилижанс къ миссъ Гавишамъ, захвативъ съ собою ея записку, какъ предлогъ въ столь-скорому возвращенію въ Сатис-Гаусъ. Остановившись въ гостинниц на полу-дорог и позавтракавъ, я отправился дале пшкомъ, стараясь проникнуть въ городъ окольными путями, ни кмъ не замченный,

Уже начинало темнть, когда я шелъ пустырями, позади большой улицы. Груды развалинъ, нкогда обитель монаховъ, и толстыя стны окружавшія ихъ, сады и зданія, теперь обращенныя въ конюшни и навсы, были также безмолвны, какъ и самые монахи въ своихъ могилахъ. Отдаленный звонъ колоколовъ и звуки органа сливались для меня въ какой-то унылый, погребальный гулъ, и вороны, летая вокругъ срой башни и деревьевъ монастырскаго сада, казалось, напоминали мн своимъ однообразнымъ крикомъ, что все здсь измнилось — Эстеллы уже нтъ.

Старая служанка, жившая въ пристройк, на заднемъ двор, отворила мн двери.

Свчка, по прежнему, стояла въ темномъ корридор, я взялъ ее и пошелъ по прежнему по лстниц. Миссъ Гавишамъ не было въ спальной; она находилась въ большой комнат, по ту сторону лстницы. Постучавшись нсколько разъ и не получая отвта, я наконецъ отворилъ дверь и увидлъ ее, сидвшую передъ каминомъ на изодранномъ кресл, и неподвижно вперившую глаза въ огонь.

Вошедши въ комнату, я прислонился къ камину, чтобы она, поднявъ глаза, могла меня замтить. Она, казалась, такъ одинока, что возбудила бы мое сочувствіе, еслибъ не воспоминаніе ужаснаго зла, причиненнаго мн ею. Такимъ-образомъ, простоялъ я нсколько минутъ, посматривая на нее съ жалостью и думая, что и я также испыталъ несчастіе въ этомъ дом. Наконецъ, она взглянула на меня и произнесла глухимъ голосомъ:

— Не сонъ ли это?

— Это я, Пипъ. Мистеръ Джаггерсъ отдалъ мн вчера вашу записку и я явился, не теряя времени.

— Благодарю васъ, благодарю васъ.

Тутъ я придвинулъ другое кресло къ камину и, обратясь въ ней, замтилъ небывалое выраженіе въ ея лиц; она какъ-будто боялась меня.

— Я хочу, сказала она, возобновить разговоръ о предмет, о которомъ вы прошлый разъ говорили, и показать вамъ, что я не безчувственна, какъ камень. Но, можетъ-быть, вы никогда не поврите, что въ моемъ сердц есть хоть частица чувства?

Когда я на это отвтилъ нсколькими успокоительными словами, она протянула жилистую правую руку, будто хотла дотронутся до меня, но отдернула ее, прежде чмъ я усплъ понять ея намреніе.

— Вы сказали, говоря о вашемъ друг, что вы можете указать мн, какъ помочь ему. Вы, кажется, очень желали, чтобъ я это сдлала?

— Дйствительно, я очень, очень желалъ-бы этого.

— Въ чемъ же заключается ваше желаніе?

Я началъ разсказывать ей исторію его поступленія на контору. — Я только-что началъ свой разсказъ, когда замтилъ, по ея взглядамъ, что она не слдитъ за моими словами. Я остановился; нсколько минутъ прошло прежде, чмъ она это замтила.

— Вы перестали говорить, сказала она, съ видомъ, будто боится меня: — вы меня на столько ненавидите, что не хотите говорить со мною?

— Нтъ, нтъ, отвтилъ я, какъ вы можете это думать, миссъ Гавишамъ! Я остановился, думая, что вы не слдите за моимъ разсказомъ.

— Можетъ-быть, это и правда, отвчала она, прикладывая руку къ голов:- начните снова… Постойте!.. Ну, разсказывайте.

Она уперлась руками на палку и смотрла на огонь, съ видомъ усиленнаго вниманія. Я продолжалъ разсказъ, говоря ей, какъ я надялся покончить дло собственными средствами, и какъ мн это не удалось. Причину того, прибавилъ я, — я не могу объяснить, потому-что это чужая тайна.

— Такъ! сказала она, кивая головой и не глядя на меня. А сколько вамъ надо денегъ.

Я было побоялся сказать всю сумму, такъ она была велика: — девятьсотъ фунтовъ.

— Если я вамъ дамъ эти деньги, сохраните ли вы столь-же свято мою тайну, какъ сохранили свою?

— Непремнно.

— И вы будете покойны?

— Значительно покойне.

— Вы теперь очень несчастны?

Она сдлала послдній вопросъ, не глядя на меня, но съ тономъ необыкновеннаго сочувствія.

Я не могъ тотчасъ отвчать. Голосъ измнялъ мн. — Она положила лвую руку на палку и опустила голову на нее.

— Я очень несчастливъ, миссъ Гавишамъ; но вы не знаете причины моего безпокойства. Она-то и есть тайна, о которой я вамъ говорилъ.

Она подняла голову и опять стала смотрть на огонь.

— Съ вашей стороны очень благородно говорить, что вы имете еще постороннія причины быть несчастнымъ. Правда ли это?

— Увы, правда.

— Разв я могу вамъ быть полезной, только помогая вашему другу? Не могу ли я чмъ-нибудь услужить вамъ самимъ?

— Ничмъ. Благодарю васъ, всего боле за сочувствіе. Но я лично ни въ чемъ не нуждаюсь.