Большие надежды (без указания переводчика)

— Не ожидая никакихъ благодарностей, или чего подобнаго, продолжала Камилла:- я по цлымъ часамъ оставалась въ такомъ положеніи… Раймондъ свидтель, какъ я задыхалась и какъ уже инбирь не помогалъ. Мои вздохи и стоны слышны были напротивъ, у настройщика; дти его принимали это за воркованье голубей; а теперь говорятъ…

Камилла закрыла руками ротъ; въ горл у ней начались какія-то небывалыя физіологическія отправленія.

Когда упомянули въ первый разъ имя Маью, миссъ Гавишамъ остановилась; мы съ нею стояли и смотрли на говорившую Камиллу. Эта остановка въ нашей прогулк подйствовала сильно на Камиллу и физіологическая работа въ ея горл внезапно прекратилась.

— Маью таки-навститъ меня наконецъ, грозно сказала миссъ Гавишамъ: — когда я буду лежать на стол. Вотъ здсь будетъ его мсто, продолжала она, ударяя по столу своею палкою: — у меня въ изголовья. А ваше мсто здсь; а мужа вашего здсь, Сары Покетъ здсь, а Джоржіаны здсь! Ну, теперь каждый изъ васъ будетъ знать, свое мсто, когда, какъ стая вороновъ, вы соберетесь пировать надъ моимъ трупомъ, а покуда убирайтесь!

Произнеся имя каждаго лица, миссъ Гавишамъ палкою указывала мсто на стол. Кончивъ свою рчь, она обернулась ко мн съ словами:

— Води, води меня.

И мы опять заходили по комнат.

— Я думаю, теперь намъ остается только послушаться и разойтись, воскликнула Камилла. — Довольно хоть на минуту повидать того, кого любишь и уважаешь. Я буду вспоминать съ удовольствіемъ объ этомъ свиданіи, просыпясь ночью. Какъ бы я желала, чтобъ Маью могъ имть это утшеніе; но онъ имъ пренебрегаетъ. Я не намрена хвастаться своими чувствами, но, признаться, тяжело слышать, когда теб говорятъ, что хочешь пировать надъ трупомъ родственника, точно какъ-будто мы въ-самомъ-дл вороны. Горько слышать: „убирайтесь вонъ!“ — Вотъ идея!

Мистрисъ Камилла схватилась руками за грудь, но мужъ ея вмшался въ дло, и бдная женщина приняла на себя видъ неестественной твердости, какъ-бы желая выказать намреніе — за порогомъ комнаты упасть въ обморокъ. Сдлавъ ручкой миссъ Гавишамъ, она удалилась. Сара Покетъ и Джорджіана нсколько секундъ боролись, кому выйдти послдней; но Сара была слишкомъ-опытна на эти штуки, чтобъ дать промахъ; она такъ ловко извернулась около Джорджіаны, что та принуждена была идти впередъ. Сара Покетъ настояла на-своемъ, и удалилась съ эффектомъ, говоря:

— Христосъ съ вами, милая миссъ Гавишамъ.

При этихъ словахъ, на лиц ея промелькнула улыбка снисходительнаго сожалнія къ слабостямъ только-что вышедшихъ людей.

Пока Эстелла свтила имъ по лстниц, миссъ Гавишамъ продолжала ходить, упираясь на мое плечо, но шагъ ея становился все тише-и-тише. Наконецъ, она остановилась передъ огнемъ и, посмотрвъ на него молча нсколько минутъ, сказала:

— Сегодня мое рожденье, Пипъ.

Я собирался ее поздравить, но она, замахавъ своей палкой, продолжала:

— Я не позволяю объ этомъ говорить. Я не позволяю не только-что вышедшимъ отсюда, ни другому кому, упоминать при мн объ этмъ. Они собираются сюда въ этотъ день, но не смютъ говорить о томъ. Въ этотъ день гораздо прежде, чмъ ты родился, принесена была сюда эта куча плсени, гнили, и она издали указала палкой на кучу паутины… Мы вмст сгнили; мыши подточили эту кучу, но меня подточили зубы гораздо-востре мышиныхъ.

Она приложила ручку палки къ своему сердцу и продолжала смотрть на столъ. Видъ ея самой и всей комнаты былъ самый плачевный. Ея платье, когда-то блое, теперь совершенно-пожелтло и сгнило, и нкогда блая скатерть также сгнила и пожелтла. Все въ комнат, казалось, готово была отъ малйшаго прикосновенія разсыпаться въ прахъ.

— Когда разрушеніе будетъ полное, продолжала она, страшно озираясь вокругъ:- меня положатъ мертвую въ подвнечномъ плать на свадебный столъ, и это будетъ послднимъ проклятіемъ для него. Тмъ лучше, если это случится въ тотъ самый день.

Миссъ Гавишамъ стояла и смотрла на столъ, какъ-будто уже видя на немъ свой собственный трупъ. Я молчалъ. Эстелла, возвратясь, также стояла тихо и молчаливо. Мн показалось, что эта тишина и общее молчанье продолжались довольно-долго. Въ этомъ мрак, господствовавшемъ во всхъ углахъ комнаты, и въ этомъ удушливомъ воздух мн грезилось, что вотъ я и Эстелла также начнемъ разсыпаться въ прахъ. Наконецъ, не мало-по-малу, а внезапно придя въ себя, миссъ Гавишамъ сказала:

— Посмотримъ, какъ вы будете вдвоемъ играть въ карты. Отчего вы до-сихъ-поръ не начинали?