Большие надежды (без указания переводчика)

— Я никогда изъ-за васъ боле плакать не стану, отвчалъ я. — Но лживе этого общанія, я думаю, никто никогда не длалъ, ибо я въ ту минуту плакалъ изъ-за нея внутренно, и одинъ я знаю, сколько страданій она мн стоила впослдствіи.

Посл этого незначительнаго эпизода, мы пошли вверхъ по лстниц, и вскор встртили какого-то барина, сходившаго внизъ.

— Кто это, сказалъ онъ, останавливаясь и смотря на меня.

— Мальчикъ, отвчала Эстелла.

Человкъ, намъ повстрчавшійся, былъ дороденъ, смуглъ, съ неимоврно-огромной головой и такими же руками. Онъ взялъ меня за. подбородокъ и приподнялъ мою голову такъ, чтобъ разсмотрть хорошенько мое лицо при свт свчки.

На голов у него была лысина, а густыя черныя брови стояли торчмя. Впалые глаза его непріятно поражали своею пронзительностью и подозрительностью. На лиц, вмсто бороды и бакенбардовъ, виднлись черныя пятна. На живот красовалась большая золотая цпочка. Онъ мн былъ совершенно-незнакомъ, и я не могъ предвидть, что когда-нибудь я буду съ нимъ въ какихъ-либо отношеніяхъ. Но, несмотря на это, я имлъ случай хорошо его разсмотрть.

— Мальчикъ изъ окрестностей — а? спросилъ онъ.

— Да-съ, сэръ, отвчалъ я.

— Какъ ты очутился здсь?

— Миссъ Гавишамъ прислала за мной, объяснилъ я.

— Такъ! Веди себя хорошо! Я довольно-таки знаю дтей: вы дрянь-народъ. Смотри, прибавилъ онъ, кусая пальцы и сердито глядя на меня:- смотри, веди себя хорошенько!

Съ этими словами онъ выпустилъ меня. Я былъ очень радъ, ибо руки его пахли душистымъ мыломъ. Онъ пошелъ своей дорогой внизъ, а я размышлялъ: „кто бы это былъ: докторъ — нтъ, онъ тогда былъ бы степенне и тише“. Однако, времени у меня на эти размышленія было немного, ибо мы вскор вошли въ комнату миссъ Гавишамъ. Она и все остальное въ комнат не перемнило своего положенія съ-тхъ-поръ, надъ я ушелъ. Эстелла оставила меня у дверей, и я тамъ молча стоялъ до-тхъ-поръ, пока миссъ Гавишамъ, сидя у своего уборнаго столика, не взглянула на меня.

— Такъ, сказала она, не выражая никакого удивленія увидвъ меня:- дни идутъ — а?

— Да-съ, сударыня, сегодня…

— Ну, ну, воскликнула она, съ нетерпніемъ двигая пальцами: — я и знать не хочу. Можешь ты представлять?

Я долженъ былъ съ смущеніемъ отвтить:

— Я думаю, сударыня, нтъ.

— Не въ карты же опять? спросила она.

— Да, сударыня если нужно, я могу въ карты играть.

— Такъ-какъ этотъ домъ, поражаетъ тебя своею ветхостью и мрачностью, съ нетерпніемъ сказала миссъ Гавишамъ:- и ты не хочешь представлять, то не хочешь ли работать?

Ни этотъ вопросъ я могъ отвчать съ большею увренностью и сказалъ, — что съ удовольствіемъ, готовъ работать.

— Такъ, ступай вонъ въ ту комнату, сказала она, указывая своею исхудалою рукою на другую комнату:- и подожди тамъ, пока я приду.

Я прошелъ черезъ площадку лстницы въ указанную мн комнату. И эта комната такъ же была совершенно лишена дневнаго свта, и воздухъ въ ней былъ невыносимо-душенъ. Въ старинномъ почернвшемъ камин разложенъ былъ огонь, который каждую минуту готовъ былъ потухнуть, а дымъ, наполняя комнату, казался холодне самого воздуха, подобно мартовскимъ туманамъ. Нсколько канделябровъ, на высокомъ камин, тускло освщали комнату или, лучше сказать, едва нарушали ея темноту. Комната была большая и въ свое время, вроятно, красивая; но теперь на всемъ лежалъ густой слой пыли и плсени, все разсыпалось въ прахъ. Самымъ замчательнымъ предметомъ во всей комнат былъ большой накрытый скатертью столъ, точно приготовлялся банкетъ въ ту минуту, когда и домъ и часы везд заглохли навки. Посреди стола стояло что-то большое, но предметъ этотъ до-того былъ покрытъ паутиной, что невозможно было различить его формы. Когда я смотрлъ на эту пожелтвшую скатерть и этотъ неизвстный предметъ, какъ грибъ, выроставшій изъ нея, я замтилъ вбгавшихъ и выбгавшихъ изъ него, какъ изъ дома, длинноногихъ пауковъ; они такъ суетились, какъ-будто случилось какое-нибудь важное происшествіе въ мір пауковъ. Я слышалъ также мышей, шумвшихъ за карнизомъ, какъ-будто то же обстоятельство имло важность и для нихъ. Одни только черные тараканы не обращали вниманія на общее волненіе и чинно, по-стариковски, прохаживались по печк; точно они были близоруки, туги на ухо и незнакомы другъ съ другомъ. Эти животныя возбудили мое любопытство, и я наблюдалъ за ними издалека, когда миссъ Гавишамъ тронула меня за плечо. Другой рукой она упиралась на палку съ загнутой ручкою. Она казалась вдьмой этого страшнаго мста.

— Вотъ тутъ, сказала она, указывая палкою на столъ: — вотъ тутъ меня положутъ, когда я умру. Сюда придутъ, чтобъ посмотрть на меня…

Я вздрогнулъ отъ ея прикосновенія. Мн мерещилось, что она могла сразу взобраться на столъ и тотчасъ же умереть.

— Какъ ты думаешь, что это за штука? сказала она, опять указывая палкою:- вонъ та, покрытая паутиною.

— Не съумю сказать, сударыня.

— Это большой пирогъ. Свадебный пирогъ, мой!

Она обвела комнату сердитымъ взглядомъ; облокотившись за меня и дергая рукою за мое плечо, она прибавила:

— Ну, ну! води меня, води меня.