Большие надежды (без указания переводчика)

— Ну, не сердись, сказалъ Джо.

— Буду, коли захочу, пробормоталъ Орликъ. — Слышь, хозяинъ, прочь вс эти несправедливыя поблажки! Будь справедливъ.

Но такъ какъ хозяинъ явно отказывался продолжать разговоръ, покуда работникъ не будетъ въ лучшемъ расположеніи духа, то Орликъ вытащилъ изъ горна раскаленную полосу желза, пырнулъ ее въ мою сторону, какъ бы желая пронзить меня, помахалъ въ воздух надъ моею головою, и принялся бить ее молотомъ съ такимъ ожесточеніемъ, будто это былъ я, а летвшія искры — брызги моей крови. Наковавшись вдоволь, до-тхъ-поръ, когда его бросило въ жаръ, а желзо успло остыть, онъ опять облокотился на молотъ и сказалъ:

— Ну, что жь, хозяинъ?

— Что жь, одумался? спросилъ его Джо.

— Ну, одумался, сказалъ угрюмый старый Долджъ.

— Такъ теперь я теб скажу: за то, что ты всегда прилежно работаешь, пусть будетъ по-твоему, пусть всмъ будетъ полупразднякъ.

Сестра моя все это время стояла на-двор. Подслушивать и шпіонничать было ей ни почемъ и она тотчасъ же просунулась въ одно изъ оконъ.

— Похоже на тебя, болванъ! сказала она Джо: — давать праздники такой лнивой и неповоротливой скотин. Видно, ты очень-богатъ, что можешь такъ бросать деньги. Желала бъ я быть его хозяиномъ.

— Мало ли надъ кмъ ты желала бы командовать, когда бы только смла, отозвался Орликъ съ злобной усмшкой.

— Оставь ее, сказалъ Джо.

— Да, я съумла бы справиться со всякимъ мерзавцемъ, возразила моя сестра. Ее начинало уже разбирать. — И съ перваго бы начал съ моего муженька, который глава всмъ мерзавцамъ; да и ты не ушелъ бы у меня, ты самая подлая тварь отсюда и до Франціи — вотъ что!

— Гнусная ты вдьма, тётка Гарджери, какъ посмотрю, проворчалъ Орликъ.

— Да ну же, оставь ее! сказалъ Джо.

— Что ты сказалъ? принялась кричать она. — Что ты сказалъ? Что онъ сказалъ, Пипъ? какъ онъ меня назвалъ, и то при моемъ муж? О-о-о!

Каждое изъ этихъ восклицаній было пронзительнымъ визгомъ. Я долженъ замтить, что поведеніе моей сестры, какъ и вообще всякой горячей женщины, нельзя извинить вспыльчивостью, потому-что она не безсознательно увлекалась порывами гнва, но сознательно и съ разсчетомъ настроивала себя и постепенно доходила до бшенства.

— Какъ обозвалъ онъ меня при этомъ подлец, который клялся защищать меня, продолжала она. — О! о! поддержите меня. О!..

— Ага! бормоталъ сквозь зубы работникъ. — Я поддержалъ бы тебя, была бы ты только моя жена, я поддержалъ бы тебя! Подъ насосомъ всю бы дурь-то выгналъ изъ тебя.

— Говорятъ теб, оставь ее! сказалъ Джо.

— И слушать это!.. завизжала моя сестра, всплеснувъ руками. Это была ужь вторая степень ярости. — И слушать, какъ онъ меня ругаетъ, этотъ мерзавецъ Орликъ, въ моемъ собственномъ дом, меня, замужнюю женщину, и передъ мужемъ!.. О-о!

Съ этими словами она принялась снова визжать и бить себя въ грудь, швырнула въ сторону свою шляпку и растрепала волосы. Это было послднею степенью бшенства. Съ этимъ она бросилась къ двери, которую я только-что передъ тмъ заперъ.

Что оставалось длать несчастному Джо посл его неуваженныхъ, выраженныхъ какъ-бы въ скобкахъ, увщаній, какъ не спросить у своего работника: на какомъ основаніи онъ осмливается вмшиваться между нимъ и женою, и чувствуетъ ли онъ въ себ довольно храбрости, чтобъ выйдти съ нимъ за кулачки. Старый Орликъ понималъ, что обстоятельства не допускали иного исхода, кром потасовки, и потому тотчасъ же сталъ въ оборонительное положеніе. Не скидывая даже своихъ прожженныхъ фартуковъ, они сошлись, какъ два богатыря. Но я не зналъ человка, который бы могъ устоять противъ Джо. Орликъ — какъ будто-бы онъ былъ не лучше моего блднаго джентльмена — скоро уже валялся въ угольной пыли и, казалось, не очень-то торопился вставать. Тогда Джо отперъ дверь, подобралъ мою сестру, которая упала безъ чувствъ у окна (конечно, уже насладясь зрлищемъ драки), отнесъ ее въ домъ и положилъ на постель, совтуя ей очнуться; но она знала только металась и судорожно запускала руки въ его волоса.

Тогда, какъ обыкновенно посл подобныхъ вспышекъ, наступила въ дом такая тишина, такое спокойствіе, съ которымъ я привыкъ соединять понятіе о воскресеньи или о томъ, что въ дому покойникъ. Я пошелъ наверхъ одваться.

Когда я сошелъ внизъ, Джо и Орликъ подметали соръ. Не было замтно никакихъ признаковъ раздора, кром некрасиваго шрама на одной ноздр у Орлика. Кружка пива появилась отъ «Лихихъ Бурлаковъ», и они хлебали изъ нея поочередно самымъ мирнымъ образомъ. Эта тишина имла успокоительное и философское вліяніе на Джо; онъ проводилъ меня на дорогу и сказалъ мн, въ вид полезнаго напутствія:

— На сцену и вонъ со сцены, Пипъ — такова ужь жизнь!

Какъ дики были мои ощущенія, когда я очутился на дорог къ миссъ Гавишамъ — никому до того нтъ дла. Никого также не интересуетъ, какъ долго я ходилъ взадъ и впередъ передъ калиткою прежде, чмъ ршился позвонить и какъ я боролся самъ съ собою, звонить ли мн или удалиться и, безъ-сомннія, удалился бы, еслибъ мн было время возвратиться въ другой разъ.

Миссъ Сара Покетъ отворила калитку. Эстеллы не было видно.

— Это еще что? Ты опять здсь? сказала миссъ Покетъ. — Чего теб надо?