Большие надежды (без указания переводчика)

Голосъ его какъ-то глухо звучалъ въ кружк, которую онъ поднесъ къ губамъ.

— Скоро, скоро пройдутъ, сказала Бидди.

— Я думаю, Джо, что когда я поду, въ понедльникъ, заказывать платье, я скажу, что самъ за нимъ заду или велю отнести его къ мистеру Пёмбельчуку; а то будетъ очень-непріятно, когда вс начнутъ глазть на меня въ сел.

— Я думаю, что мистеръ и мистрисъ Гибль были бы очень-рады видть тебя въ твоемъ новомъ, щегольскомъ одяніи, сказалъ Джо, прилежно разрзая на ладони свой хлбъ и сыръ, и посматривая на мой нетронутый ужинъ, какъ-бы припоминая, какъ мы, бывало, ли въ-запуски. — Да и Уопссль былъ бы очень-доволенъ, и «Лихіе Бурлаки» также почли-бы это за лестное вниманіе.

— Вотъ этого-то я и не хочу, Джо. Такая будетъ съ ними возня.

— Да, да, конечно, Пипъ! сказалъ Джо. — Конечно, если ты самъ не отвчаешь за себя…

Бидди, державшая тарелку передъ сестрою, спросила:

— А когда же ты покажешься мистеру Гарджери, сестр своей и мн? Или ты не намренъ намъ показываться?

— Бидди, отвтилъ я съ сердцемъ: — ты такъ прытка, что за тобою не поспешь.

— Она вкъ была такою, замтилъ Джо.

— Еслибъ ты погодила съ минутку, Бидди, такъ узнала бы, что я намренъ привезти сюда мое платье въ узелк, въ одинъ изъ этихъ вечеровъ, вроятно, наканун моего отъзда.

Бидди не сказала ни слова боле. Великодушно простивъ ее, я скоро нжно распрощался съ нею и Джо и отправился спать къ себ наверхъ. Войдя въ свою комбату, я слъ и нсколько времени осматривалъ ее; дрянная, маленькая была она, и я скоро долженъ былъ разстаться съ нею, чтобъ уже никогда боле не возвращаться въ нее. Съ ней были связаны свжія, юныя воспоминанія, и даже въ ту минуту чувства мои какъ-то двоились между нею и тми прекрасными покоями, въ которые я долженъ былъ переселиться, точно такъ же, какъ прежде я колебался между кузницею и домомъ миссъ Гавишамъ, между Бидди и Эстелюю.

Солнце впродолженіе дня сильно нагрло крышу моего мезонина и въ комнат было душно. Открывъ окно и выглянувъ изъ него, я увидлъ, какъ Джо вышелъ изъ дверей, чтобъ подышать чистымъ воздухомъ и какъ, вслдъ за нимъ, пришла Бидди съ трубкою и съ огнемъ. Никогда не курилъ онъ такъ поздно и въ этомъ я увидлъ явное доказательство, что, по той или другой причин, онъ нуждался въ успокоительномъ дйствіи трубки.

Онъ стоялъ у дверей подо мною, покуривая свою трубку, а Бидди стояла рядомъ съ нимъ; они тихо разговаривали между собою, и разговоръ шелъ обо мн, судя по моему имени, которое они произносили не разъ, съ самымъ нжнымъ выраженіемъ. Я не желалъ слышать боле, хотя бы и могъ, и потому отошелъ отъ окна и опустился въ кресла, стоявшія у моей постели, раздумывая, какъ странно и грустно, что первая ночь моего блестящаго поприща была самою грустною, которую я когда-либо провелъ.

Взглянувъ въ окно, я увидлъ свтлые кружки дыма, подымавшіеся изъ трубки Джо, и мн пришла въ голову мысль, что то были его, благословенія, которыя онъ не навязывалъ мн и которыми не думалъ хвастаться передо мною, но наполнялъ ими атмосферу, окружавшую насъ обоихъ. Я потушилъ свчу и легъ въ постель; жестка показалась она мн теперь и не привелось уже мн боле спать въ ней прежнимъ благодатнымъ сномъ.

XIX

На другое утро однако мой взглядъ на предстоявшую мн жизнь совершенно измнился. Эта жизнь теперь казалась мн такою свтлою, такою счастливою. Одно только меня безпокоило — что надо было еще шесть дней ждать до отъзда. Я не могъ отдлаться отъ несносной мысли, что до-тхъ-поръ могло случиться что-нибудь и на вки разрушить мои надежды.

Когда я заговаривалъ съ Джо и Бидди о моемъ отъзд, они выражали много сочувствія, но сами никогда объ этомъ не упоминали. Посл завтрака Джо досталъ мой контрактъ изъ комода въ парадной гостиной и мы его торжественно сожгли. Съ той минуты я почувствовалъ себя совершенно свободнымъ человкомъ. Еще подъ впечатлніемъ этого новаго для меня чувства независимости, я пошелъ съ Джо въ церковь, гд подумалъ: врно, пасторъ не прочелъ бы извстнаго изреченія о богатомъ и о царствіи небесномъ, еслибъ онъ зналъ все обо мн.

Посл нашего ранняго обда я вышелъ погулять одинъ. Мн хотлось взглянуть въ послдній разъ на наши болота и навсегда распроститься съ ними. Когда я проходилъ мимо церкви, мною овладло (какъ и утромъ во время обдни) какое-то чувство надмннаго сожалнія о бдныхъ людяхъ, обреченныхъ всю свою жизнь ходить каждое воскресенье въ эту церковь, и наконецъ почить на вки въ земл за церковной оградой. Я далъ мысленно обтъ: современемъ сдлать что-нибудь для этихъ бдныхъ людей, и ршился въ одинъ прекрасный день угостить все село обдомъ съ ростбифомъ и плумпудингомъ, кружкою пива и цлою бочкою снисходительнаго вниманія.

Если я и прежде часто думалъ со стыдомъ о моемъ знакомств съ каторжникомъ, котораго я нкогда видлъ между этими гробницами, то что же долженъ былъ я чувствовать теперь, вспоминая несчастнаго, оборваннаго, дрожащаго отъ холода бглеца, съ его постыдной колодкой и клеймомъ, Я утшалъ себя только мыслью, что это случилось такъ давно, что онъ врно уже сосланъ далеко-далеко, и если еще не умеръ на дл, то давно умеръ для меня.