Большие надежды (без указания переводчика)

Послднія слова его имли какой-то снисходительный, неодобрительный оттнокъ, который произвелъ на меня дурное впечатлніе. Я еще посматривалъ искоса на недодланную физіономію его, въ надежд услышать боле-утшительный комментарій къ его словамъ, когда онъ вдругъ остановился и объявилъ, что мы пришли въ гостиниц Барнарда. Видъ дома далеко не разсялъ дурнаго впечатлнія, подъ которымъ я находился: вмсто гостиницы мистера Барнарда, которой, нашъ «Синій Боровъ» и въ подметки не годился бы, какъ я надялся, я увидлъ скопище невзрачныхъ домишекъ, носившихъ названіе Гостиницы Барнарда, какой-то отжившей или миической личности.

Мы вошли черезъ калитку и, пройдя длинный, мрачный проходъ, очутились на четыреугольномъ двор, напоминавшемъ кладбище. Мн показалось, что на этомъ двор и деревья были самыя грустныя, и воробьи самые печальные, и кошки самыя унылыя, и домы вокругъ (счетомъ съ полдюжины) самые скучные. Окна домовъ выказывали шторы и занавски во всевозможныхъ степеняхъ полинялой ветхости; надколотые и расколотые цвточные горшки, разбитыя стекла — вс признаки нищеты и разрушенія. Отвсюду изъ оконъ незанятыхъ квартиръ выглядывали надписи: «отдается», «отдается», «отдается» — будто ни одинъ новый бднякъ не хотлъ здсь поселиться, и мстительная душа барнардовой тни наслаждалась постепеннымъ исчезновеніемъ старыхъ жильцовъ и безчестнымъ погребеніемъ ихъ подъ камнями двора. Дымъ и сажа сообщали грязный, траурный видъ покинутой обители Барнарда, а пыль и грязь покрывали густымъ слоемъ вс предметы, словно посыпанные покаяннымъ пепломъ. Все это дйствовало только на зрніе. Чувство обонянія оскорблялось въ свою очередь: отвсюду несло гнилью и порчей, сухою и сырою, отъ чердаковъ до подваловъ; несло мышами, и клопами, и стойломъ, ароматъ этотъ неистово поражалъ мой носъ, настоятельно требуя воздухоочистительной жидкости.

Такъ велико было разочарованіе, разрушившее первую мою надежду, что я съ удивленіемъ взглянулъ на мистера Уемика, который, не понявъ меня, воскликнулъ:

— А! это уединенное мсто напоминаетъ вамъ деревню. И мн также.

Мистеръ Уемикъ провелъ меня въ уголъ двора, тамъ мы вошли въ низенькую дверь и поднялись до верхняго этажа, по не совсмъ-безопасной лстниц. Ступеньки, казалось, готовы были разсыпаться въ щепки при первомъ удобномъ случа, и несчастные жильцы должны были ожидать, что, не сегодня, такъ завтра, они увидятъ, высунувшись изъ своихъ дверей, что всякое сообщеніе между ними и вншнимъ міромъ превратилось.

Въ верхнемъ этаж на двери была надпись «мистерсъ Покетъ-младшій» и надъ ящикомъ для писемъ, прибитымъ въ той же двери: «вернусь скоро».

— Онъ, врядъ-ли, ожидалъ васъ такъ скоро, замтилъ мн, въ оправданіе, мистеръ Уемикъ: — Я вамъ боле не нуженъ?

— Нтъ, благодарю васъ, сказалъ а.

— Такъ-какъ содержаніе свое вы будете получать у меня, то мы, вроятно, будемъ часто видться. До свиданія.

— До свиданія.

Я протянулъ руку, мистеръ Уемикъ сперва взглянулъ на нее, будто не понимая, что мн нужно. Потомъ посмотрлъ на меня и поправилъ свою ошибку, сказавъ:

— Разумется! Да. Вы имете привычку жать руку.

Я нсколько смшался, думая, что обычай этотъ, пожалуй, не въ мод въ Лондон, однакожъ отвтилъ — «да!»

— Я уже совершенно разучился! сказалъ Уемикъ: — кром разв послдняго времени. Очень-радъ съ вами познакомиться. Добраго здоровья!

Мы пожали другъ другу руку. Когда онъ ушелъ, я отворилъ окно на дворъ и чуть-было не лишилъ себя жизни: прогнившія подпорки обломились и рама разомъ рухнула, какъ гильйотина. По счастію, я не усплъ еще просунуть головы своей въ окошко.

Избжавъ столь явной погибели, я довольствовался туманнымъ видомъ сквозь засаленныя и закопченыя стекла, грустно любуясь грязью лондонскихъ закоулковъ и убждаясь боле-и-боле, что столицу положительно хвалили непустому.

Видно мы очень расходились въ понятіи о скорости съ мистеромъ Покетомъ-младшимъ, потому-что я усплъ до отвращенія наглядться видомъ изъ окна и написать свое имя по нскольку разъ на каждомъ изъ засаленныхъ стеколъ, прежде чмъ послышались шаги на лстниц. Передо мною появились постепенно, сперва шляпа, потомъ голова, галстухъ, жилетъ, панталоны и наконецъ сапоги мужчины, приблизительно, однихъ со мною лтъ. У него изъ-подъ мышекъ торчало по бумажному мшку, а въ рукахъ была корзинка клубники; онъ, казалась, совершенно утомился и запыхался.

— Мистеръ Пипъ? сказалъ онъ.

— Мистеръ Покетъ? сказалъ я.

— Батюшки! воскликнулъ онъ: — какъ мн право совстно; а вдь я залъ, что сегодня въ полдень приходитъ дилижансъ изъ вашихъ странъ, но не разсчитывалъ, чтобъ вы въ немъ пріхали. Дло въ томъ, что я и отлучался-то собственно для васъ, хотя это, разумется, нисколько не извиняеть меня. Я, видите ли, думалъ, что, пріхавъ изъ деревни, вы пожелаете покушать ягодъ посл обда и поэтому сбгалъ на рынокъ въ Ковентъ-Гарденъ, чтобъ достать ихъ посвже.

Я промычалъ что-то несвязное, въ вид благодарности, за вниманіе и начиналъ уже думать, что не сонъ ли это въ-самомъ-дл. Глаза у меня готовы были выскочить отъ удивленія,

— Батюшки! снова воскликнулъ мистеръ Покетъ-младшій; — какъ эта дверь трудно отпирается!