Большие надежды

He had a boat-cloak with him, and a black canvas bag; and he looked as like a river-pilot as my heart could have wished.	У него был с собой грубый матросский плащ и черная парусиновая сумка, - заправский портовый лоцман, да и только.
"Dear boy!" he said, putting his arm on my shoulder, as he took his seat.	- Милый мальчик! - сказал он, усевшись, и тронул меня за плечо.
"Faithful dear boy, well done.	- Молодец мальчик, не подвел.
Thankye, thankye!"	Ну, спасибо тебе, спасибо!
Again among the tiers of shipping, in and out, avoiding rusty chain-cables frayed hempen hawsers and bobbing buoys, sinking for the moment floating broken baskets, scattering floating chips of wood and shaving, cleaving floating scum of coal, in and out, under the figure-head of the John of Sunderland making a speech to the winds (as is done by many Johns), and the Betsy of Yarmouth with a firm formality of bosom and her knobby eyes starting two inches out of her head; in and out, hammers going in ship-builders' yards, saws going at timber, clashing engines going at things unknown, pumps going in leaky ships, capstans going, ships going out to sea, and unintelligible sea-creatures roaring curses over the bulwarks at respondent lightermen, in and out,-out at last upon the clearer river, where the ships' boys might take their fenders in, no longer fishing in troubled waters with them over the side, and where the festooned sails might fly out to the wind.	И снова мы лавируем среди сотен судов и суденышек, вправо, влево, увертываемся от ржавых цепей, растрепанных пеньковых канатов, подпрыгивающих буйков, на ходу окунаем в воду плывущие по ней сломанные корзины, разгоняем стайки щепок и стружек, режем пятна угольной пыли: вправо, влево, под деревянными фигурами на форштевне "Джона Сандерландского", держащего речь к ветрам (удел многих Джонов на свете!), и "Бетси Ярмутской", красавицы с крепкой грудью и круглыми глазами, на два дюйма торчащими из орбит; вправо, влево, между верфей, где не смолкая стучат молотки и пилы ходят по дереву, где грохочут машины, работают насосы на кораблях, давших течь, и скрипят лебедки, где корабли берут курс в открытое море и какие-то морские чудища во всю глотку переругиваются через фальшборт с матросами на лихтерах; вправо, влево, и наконец - вон из этого столпотворения, туда, где юнги могут убрать свои кранцы - хватит, мол, ловить рыбу в мутной воде, - и свернутые паруса могут раздуться на вольном ветру.
At the Stairs where we had taken him abroad, and ever since, I had looked warily for any token of our being suspected. I had seen none.	У лестницы, куда мы подходили взять Провиса, и позже, я все время поглядывал - не наблюдают ли за нами, но ничего подозрительного не заметил.
We certainly had not been, and at that time as certainly we were not either attended or followed by any boat.	Уж конечно, никакая лодка не шла следом за нашей ни сейчас, пи раньше.
If we had been waited on by any boat, I should have run in to shore, and have obliged her to go on, or to make her purpose evident.	Если бы я обнаружил такую лодку, то пристал бы к берегу и вынудил сидящих в ней либо обогнать нас, либо выдать свои намерения.
But we held our own without any appearance of molestation.	Но по всем признакам нам ниоткуда ничто не грозило.
He had his boat-cloak on him, and looked, as I have said, a natural part of the scene.	Провис надел свой длинный плащ и, как я уже сказал, прекрасно подходил к окружающей картине.
It was remarkable (but perhaps the wretched life he had led accounted for it) that he was the least anxious of any of us.	Меня удивило, что он казался спокойнее нас всех (впрочем, это, возможно, объяснялось тем, какую страшную жизнь он прожил).