Большое Сердце

Я ненадолго отлучился в Пюи. На протяжении всей поездки дворец не выходил у меня из головы. Не желая омрачать радость Масэ, я подыграл ей, изобразив, что доволен. Но, оставшись один, я почувствовал, что подступает отчаяние. В чем была глубинная причина этих чувств?.. Мне принадлежало множество поместий; имея средства, я мог в другом месте построить дом, более отвечающий моим итальянским пристрастиям. Недавно я купил участок под застройку в Монпелье. Там ни Масэ, ни кто другой не будут мне указывать, что следует возвести. Однако все эти соображения меня слабо утешали. Именно дворец в Бурже, которому я до сих пор почти не уделял внимания – ведь постройка была затеяна, чтобы доставить удовольствие Масэ, – неожиданно стал для меня важным. Сказать по правде, после Флоренции я только о нем и думал. Мне было необходимо, чтобы в средоточии моей жизни, в том месте, где находятся мой домашний очаг и центр моих деловых интересов, я смог выстроить дворец, который запечатлел бы мое видение будущего, отразил мои желания и мечты. Нелепо, если вместо этого здесь вырастет жалкая копия феодального замка, печальный символ аристократических претензий, который вряд ли кого введет в заблуждение. Словом, получалось, что я старательно выстраиваю образ разбогатевшего выскочки. На годы, даже на века этот монумент закрепит ложное впечатление обо мне. Я буду выглядеть дорвавшимся до власти и денег человеком, пожелавшим отвоевать себе место в мире владетельных сеньоров. В сущности, мне было не так уж важно, что подумают обо мне в будущем. Но ложный образ создавался здесь и сейчас, и в это была втянута моя семья. Мне хотелось, чтобы Масэ, дети, король увидели мое подлинное лицо и истинные цели. Деньги, титулы – все это мало для меня значило. Мною руководила мечта об ином мире – мире света и покоя, торговли и труда, мире, где правит наслаждение и где идеальный человек ищет, как выразить себя, а не изобретает новые средства и способы убивать себе подобных. Это будет мир, куда стекается все лучшее, что сотворено на всех континентах земли. Именно этот образ мелькнул предо мной во Флоренции, и я хотел, чтобы он нашел отражение в моем дворце.

Возвращаясь из Пюи, я был так рассеян, что совершил оплошность. Я взял старого гнедого коня, на котором ездил в Италии, он считался смирным. Дорога шла круто вверх, к часовне посреди лесной чащи. На середине подъема под ноги коню бросились два пса. Старый мерин отпрянул. Будь я повнимательнее, я удержался бы в седле. Но я довольно тяжело рухнул набок и расшиб плечо. Меня доставили в крестьянский дом поблизости, через пару часов из соседнего городка прибыл лекарь, чтобы осмотреть меня. Перелом оказался нетяжелым. Мне крепко перевязали плечо, я смог сесть на коня и двинуться дальше.

Этот эпизод имел любопытные последствия. По неожиданной ассоциации я вспомнил о будущем дворце и подумал о различиях в моем теле: одна половина действует, другая неподвижна. Внезапно у меня мелькнуло решение. Как я уже говорил, участок, на котором шло строительство, располагался на двух уровнях: нижнем, у подножия древнеримской стены, и верхнем – там, где когда-то высился оппидум[23]. В настоящий момент работы шли только в нижней части, то есть на подступах к верхней площадке. Стало быть, можно, не разрушая того, что уже было возведено стараниями Масэ, построить дворец с двумя разными фасадами. В нижней части продолжать уже начатые работы, достраивая замок-крепость. А по верхней границе участка соорудить фасад и здания по флорентийскому плану. Что называется, каждому свое.

Масэ сможет всем демонстрировать внушительную стену замка, достойного свидетеля нашей новой мощи. А я, подъезжая с другой стороны, по улочкам, идущим от собора, оттуда, где прошло мое грязно-серое детство, буду радоваться при виде воплощенного в камне образа будущего, доказательства, что жизнь может быть иной не только в дальних странах. И вот с этой стороны, отворив двери, скромные двери, как в итальянских дворцах, можно будет попасть во двор. Я сразу представил себе яркие лоджии с широкими просветами, где стены украшены скульптурными изображениями, изящными резными столбиками, фресками…

Сразу по возвращении я представил Масэ свой план. Она согласилась, не уразумев толком, как изменится проект, ведь она никогда не видела итальянских домов. Она просто решила, что я хочу ввести в план дворца кое-какие новые детали, увиденные во время моих странствий. Я уверен, ей было невдомек, какие переживания связаны у меня с этим эпизодом. Более всего ее заботило, чтобы я как следует отдохнул. Лежа в кровати, я смотрел на весеннюю листву сада, бледно-голубое небо с белыми облаками. Льняные простыни были мягкими, стены спальни затянуты тканью с античными мотивами. Груз с души спал, и я отсыпался трое суток кряду.