Большое шоу в Бололенде. Американская экспедиция по оказанию помощи Советской России во время голода 1921 года

Дрисколл написал в «Истории Ростова-Царицына»: «любой, кто знает русских, может хорошо представить, какую борьбу пришлось вести американцам, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки и поддерживать его в рабочем состоянии». Здесь его русские — это те, кто работает на АРА. Его коллега Пэт Вердон уточняет: «Познакомить их всех с различными направлениями работы само по себе было душераздирающей задачей, поскольку считалось, что работа должна выполняться в строго американских рамках, если мы хотим сделать ее максимально эффективной». Американцам пришлось изучить и принять во внимание российские методы ведения бизнеса, чтобы быстрее получить возможность заменить их превосходящими американскими методами. В целом это был неприятный переход, «а быстрота и частота увольнения неэффективных сотрудников сами по себе были откровением для среднего россиянина». Однако со временем это оказало глубокое влияние на местный персонал, как описывает это Боуден: «Как и в других странах, где действовало АРА, местный персонал проникся «духом Гувера» и не жалеет ни времени, ни энергии для совершенствования нашей организации».

История Екатеринослава отражает столь же обнадеживающий взгляд: «Многие приходили в офис неподготовленными, им не хватало простых правил делопроизводства и рутины. Они уйдут с хорошим знанием методов ведения бизнеса и опытом, который сделает их ценным активом для российских офисов. Результаты обучения, которое они получили, должны быть заметны в течение многих лет на различных должностях, на которые они могут пойти».

История Саратова подчеркнула высокие стандарты, установленные «напористостью и нетерпением молодых американцев». Раскин в Николаеве придавал большое значение «нашему примеру эффективности и напористости». И так далее, и тому подобное.

Брукс в своем отчете об АРА и железных дорогах писал в том же духе, хотя и оценивал миссию как «триумф американской эффективности и «русской жертвенности и выносливости», и подразумевает, что американцы оставили русских такими, какими они их нашли, человеческим эквивалентом тягловых животных. Здесь нет влияния на национальный характер. Это согласуется с отрывком из его подведения итогов, где он указывает на влияние АРА менее ощутимого рода:

Когда последние американцы уехали из Москвы домой, завершив свою работу, они, по крайней мере, испытывали простительное удовлетворение от того, что Америка оставила в памяти россиян не только сердечную благодарность, но и репутацию превосходной организации и оперативности выполнения работ. The one приблизил народ России, возможно, ближе по духу к жителям нашей собственной страны, чем когда-либо прежде к какой-либо другой нации. Другой оставил после себя американский престиж и уважение, которые должны оказать большое влияние на ход будущих отношений между двумя странами.

Возможно, у них были разные мнения относительно влияния их работы на русских, но работники гуманитарной помощи были единодушны в убеждении, что их методы работы были архетипично американскими. Большинство считали себя эффективными, твердолобыми бизнесменами и могли быть весьма щепетильны в отношении своего имиджа за пределами организации. Они были «работниками по оказанию помощи», но не в общепринятом смысле. Эллингстон любил говорить, что большинство людей склонны думать об АРА как о своего рода «Ассоциации ветеранов-кормильцев». «Кормилица» — это ярлык, который мужчины АРА любили наносить на себя для ироничного эффекта; он передавал близость к отдельному бенефициару, что противоречило хваленой «бескровной безличности» их работы. Они стремились отделить себя от работников по оказанию помощи, таких как Красный Крест, YMCA и квакеры, чья эмоциональная привязанность к бенефициару, по мнению АРА, имела приоритет над вопросами организации и управления, и которые, одним словом, были неэффективны.

Правильность холодных, «научных» методов АРА, по мнению Эллингстона, никогда не была продемонстрирована яснее, чем в ходе масштабной операции в России: «если бы мы работали с учетом личных особенностей, которые преобладают среди работников поселенческих домов, наши запасы сгнили бы на рельсах, в то время как мы тщетно спасали сотни людей».