Большой аргиш

— Скорее найти главное гнездо, чем догнать ее.

Пошли навстречу беличьего следа. Местами, где белка пробиралась по веткам, на снегу не было следов Пэтэма не знала, куда идти, ей помогал Сауд. Наконец, было отыскано гнездо.

— Одно, — сказала Пэтэма.

— Да сзади одно: всего — два, — добавил Сауд.

— Два, а белки ни одной.

— Подождем, к вечеру белка вернется в жилье. Пойдем туда. — Сауд махнул рукой.

Он не хотел мешать Пэтэме, но и не давал ей лезть, куда попало. Нашли третий след. Пэтэма хотела свернуть на поиски гнезда. Ее остановил Сауд.

— Пэтэма, — сказал он, — мы с тобой умеем находить гнезда и это гнездо найдем после. Пойдем лучше дальше.

Им случайно удалось набрести прямо на белку, которая сидела на лиственнице и крошила шишку. На снегу лежало много чешуек. Сауд по щелканью острых зубок услышал белку не позднее Пэтэмы, но не мешал ей похвалиться находкой.

Убили. Пэтэма веселее пошла дальше. Сквозь сумрачную пленку изморози показалось солнце. Оно желтым лебеденком выплыло далеко за полдень, когда они, неожиданно для Пэтэмы. вышли на слепы своих лыж.

— Как это я сбилась? — удивилась Пэтэма.

— О, наша лыжня! Это не плохо, — обрадовался Сауд. — Теперь нам будет легко идти своим следом и добывать по гнездам белку. Нельзя же оставлять найденного на завтра.

Пошли. Сауд внимательно смотрит на снег. Он ищет обратный след белки через лыжню к гнезду. Увидел, показал Пэтэме.

— Это прошла та первая белка, которую ты утром следила без меня. Видишь, какой у ней узенький шаг. Она сыта. Пойдем к гнезду. Она там.

Неожиданно для Пэтэмы Сауд выпугнул из гнезда двух белок, и также неожиданно для него она быстро сбила их с веток.

От пустого гнезда Пэтэма без подсказок вернулась на лыжное кольцо. Теперь она знала всю мудрость добычи белки по следу.

Уже смеркалось, когда они спугнули белку из последнего гнезда, сняли ее и вышли опять на круг своей лыжни. Пэтэме больше не нужно было спрашивать Сауда, куда идти. Она направилась к стоянке.

Подойдя к чуму, Пэтэма сняла со спины понягу и подала ее Сауду:

— Возьми, Сауд, это твоя добыча.

Пэтэма на этот раз не постыдится сказать дедушке, что она ничего не добыла за день. Она была уверена, что после сегодняшнего промысла без собак, но с хитроумным Саудом ей редко придется из леса приходить в чум без улова.

Сауд взял поняжку и внес ее за Пэтэмой.

— Дедушка, — сказал он, — посчитай-ка добычу Пэтэмы. Правду ты говорил: в неопромышленной тайге ходить веселее!..

На лице Пэтэмы упрек перепутался с радостью.

На чуме Топко с шумом задернулась дверная пластина.

19

Нынче Рауль не пропустил соболиную охоту. Он вовремя пришел к Дюлюшминским камням и в россыпях добыл вместе с Саудом трех темных собольков. В погоне за последним самцом они потеряли три дня. Не отходя от щели, они посменно караулили его, но хитрый зверек не выходил из камня. Жгли огонь, но и огонь не помогал. Пособил ветер, который бил в камень, нагнал в щель дыму и выжил из нее соболя. Это был самец с темной высокой остью по шкуре и с белой крапинкою под шеей. Рауль первый увидел редкую метинку и взял шкурку себе. Никакой русский купец не выманит теперь ее у него. Он спрячет приметного соболя в сумочку счастья, в которой у него лежат шкурки белки с рыжим хвостом и две пестрых. Под старость он передаст эту сумочку счастья сыну Кордону, чтобы тот знал, какой отец был редкий ловец. Не меньше Рауля радовался добыче Сауд. Он обязательно возьмет себе двух соболей, а за полшкурки упросит Рауля взять плату белками. Эго ли будет не выкуп дедушке Бали за Пэтэму? Оба радовались несказанно и оба забыли про холод, бессонные долгие ночи, усталость, голод.

Пэтэма каждый день, пока они соболевали, ходила по свежим местам и натаскала десятков до пяти белок, чем ленивый Топко похвалиться не мог. К приходу купцов на лодках по Катанге Пэтэме с дедушкой будет на что покручаться. Только как тихо идет зима!

Зная добычу Пэтэмы, Бали теперь и за нее и за свою слепенькую старость спокоен. Ему было легко, как птице при подъеме на ветер. Он лежал на боку и под нос себе напевал:

Ниже радость, выше радость
Ехорье-Ехорье.
Там, где я, — тоже не скучно.
Ехорье-Ехорье.

Женщины осмотрели турсуки с провизией и видели, что с этими остатками никак не дотянуть до лета. У них давно не было спичек, огонь высекался огнивом. Сначала зажигали проваренный в пороховой и зольной воде трут, затем воспламеняли в костяных серницах вонючую серу. С какими мучениями разводился каждое утро в чуме очаг. Зубы застучат от холода, пока припалишь из-под одеяла растопку! Ни у кого, кроме Этэи, нет чая. Дулькумо заваривает талиновый корень, Пэтэма же в чайник кладет березовый нарост — чагу. Забыли вкус соли.

С тех пор, как отвалили с Катанги, нечем было даже присаливать в чашечках чай. Остатки муки щепотками перемерять не трудно. Но все это еще полбеды. Хуже всего было то, что кончался порох.