Большой дом. Пожар

При ярком солнце отражения деревьев в темной глади водоема, среди пляшущих блесток света, казались призрачными. Мальчик хотел убежать, но был не в силах отвести взгляд от девушки. Он не трогался с места; ноги стали ватными и будто приросли к земле; да и тело неподвижно застыло. Омар не мог уйти, как бы ни силился; казалось, он разучился владеть ногами. Он чуть-чуть пошатывался, а глаза выражали глубокую тоску.

Омар сделал движение, и этого было достаточно, отчаяние его сразу прошло. Он притянул к себе одну из веток, такую податливую, и выпустил ее, — листва зашумела. Сделав несколько шагов на цыпочках, он вдруг сорвался и побежал под фиговые деревья, махая руками и легко касаясь земли приглушавшей шаг мягкой обувью. Здесь он натолкнулся на Зхур, которая вышла из воды. Она опустила тунику, закрывшую ей ноги, и сделала вид, что готова обороняться. Но деланно суровое выражение недолго сохранялось на ее лице: оно сменилось удивлением, потом смехом. Омар стоял, раздвинув ноги; он был весь вызов к борьбе.

— Не подходи. Не подходи, слышишь? А то закричу.

Зхур тотчас же пожалела об этих словах: ведь она сказала глупость. Омар отлично знал, что из дому никто не услышит ее крика. Она глубоко вздохнула. О, она ему покажет, раз он тоже, как видно, решил показать себя, да еще гордится этим. Когда девушка протянула руку, намереваясь погладить его по лицу, Омар быстро нагнулся, ухватился за ее тунику и попытался поднять ее, рискуя разорвать в клочья, ибо Зхур, уцепившись за подол обеими руками, отчаянно силилась удержать его. Для большей устойчивости она наклонилась и так согнула колени, что они почти касались груди. В это время фиговые деревья зашумели от поднявшегося ветра. Омар прислушался, не переставая тянуть к себе тунику Зхур. Девушка согнулась еще сильнее, теперь вся ее сила сосредоточилась в середине тела. Омару, который выпустил из рук тунику, достаточно было легонько толкнуть Зхур, и она упала на землю, вытянувшись во весь рост.

Мальчик бросился на нее и принялся щекотать подмышками и вдоль бедер, а когда она дала ему пощечину, стал покусывать все ее тело — руки, шею… Наконец Зхур, которая смеялась и умоляла его перестать, сдалась. Омар был подозрительно спокоен — или он вероломно готовится к новому нападению? Он все выше поднимал ее платье, пока не показались выпуклости груди. При виде обнаженного живота Зхур в его воображении вдруг возник образ лошади — великолепный, таинственный, немного даже зловещий… И почему-то именно этот промелькнувший перед ним образ подсказал мальчику, что ему позволено надеяться на все, на все…

Девушка лежала не шевелясь. Она подставляла свое гладкое тело свету. Омар был взволнован, потрясен. Холодная белизна кожи переходила внизу в теплую, нежную.

Вдруг он быстро сунул себе под рубашку лоскуток белой ткани, который нашел у Зхур. Этот комочек походил на живого зверька: Омар чувствовал его теплоту. Мальчик, ошеломленный, задыхающийся, остался стоять на коленях перед распростертым телом Зхур. Он смотрел на нее уже несколько минут, отдаваясь всепожирающей силе, которая завладела им и перед которой он был безоружен. Он ничего, ничего не мог с ней поделать.

Зхур лежала неподвижно на спине, будто спала. Только ее согнутые колени чуть заметно колыхались справа налево и слева направо; движение это все замедлялось по мере того, как шло время. Черный шерстистый пучок волос внизу живота то исчезал, то снова появлялся. Сердце мальчика сжималось от неизъяснимой боли. Он не отрываясь смотрел на обнаженный живот Зхур.

Вдруг он с какой-то свирепой решимостью трижды плюнул: «Тьфу! Тьфу! Тьфу!» — поднялся и бросился бежать, прижимая к груди маленький белый лоскуток. Бежал и бежал по тропинке, озаренной солнцем, словно по натянутой веревке. Все быстрее и быстрее.

— Вот сумасшедший, — сказала Зхур вслух. — Как будто вдруг помешался. Должно быть, думает, что на всей земле нет места, где он мог бы остановиться.

Она тихонько засмеялась и окинула взглядом зеленый свод, качавшийся над ней; сквозь него видно было небо и белые облака. Зхур долго еще лежала у самой воды, обнаженная до груди под ярким светом и трепетавшей листвой. Немало прошло времени. В ее взгляде проступило удивление, она спала с широко открытыми глазами, как бы уносимая течением могучей, сверкающей реки.