Большой формат: экранная культура в эпоху трансмедийности. Часть 1

По свидетельствам жителей разных городов СССР, провинциальный кинопрокат отнюдь не изобиловал зарубежными зрелищными картинами. Если же в прокат пускалась какая-то заметная картина, отечественная или зарубежная, весьма часто ее выход разрешался не в центральных кинотеатрах города, а где-нибудь подальше от центра, в весьма заштатных, обшарпанных залах, почти без рекламы. Надо было вовремя узнать от знакомых о факте проката фильма, так как официальные структуры делали все, чтобы на фильм пришло как можно меньше зрителей и чтобы многие «заинтересованные» зрители картину не увидели. Впрочем, принцип проката с намеренным «зажиманием информации» существовал и в Москве, вплоть до перестроечных лет. В маленьких городках, где нередко был всего один кинотеатр, могли внезапно отменить сеанс и заставить зрителей сдавать билеты, если получали звонок «сверху» и на просмотр фильма ожидался высокий местный партийный чиновник с семьей.

Тем не менее, советский человек мог при желании найти, что посмотреть в кино. Особой жизнью жили курорты, которые, кстати сказать, были доступны гораздо большему количеству простых граждан страны, нежели сегодня. На курортах можно было встретить жителей самых разных городов и областей. И лишь от их готовности обратить свои взоры на кинотеатр зависело, сходят они на интересный фильм или нет. Помню, в Ялте летом 1974 года проходил большой фестиваль довоенного зарубежного кино. Площадь с фонтанами перед кинотеатром «Сатурн» и торговым центром была запружена народом, зал переполнен на всех сеансах. Таких разнообразных по жанру старых фильмов, в том числе довоенных музыкальных комедий, в обыденном, нефестивальном прокате не встречалось.

В повседневной некурортной жизни пользовались большим спросом зарубежные костюмные исторические фильмы или то кино, которое внешне соответствовало этому определению («Парижские тайны», «Тайны Мадридского двора», «Собор Парижской Богоматери», «Пармская обитель» и пр.)

Большие фильмы такого рода иногда показывали поздними вечерами по телевизору. И тогда телевизор выполнял функцию кинотеатра, в который «трудно попадать» не потому, что сложно добыть билеты, а потому, что необходимо совершить индивидуальный выбор и решить, что важнее, выспаться или посмотреть кино. Напрячь волю и отказаться от просмотра из соображений разумных, но унылых, – утром надо идти в школу или на работу, и поэтому не следует оставлять телевизор включенным и идти на поводу у своих желаний. Или же напрячь физические силы и отмести в сторону все соображения, кроме самого главного – если не посмотришь фильм сейчас, в неудобное время, возможно, не посмотришь его больше никогда.

Встреча с фильмом была похожа на счастливую случайность, подарок судьбы, который может более не повториться, и потому взаимоотношения с фильмами, шедшими в кино и на ТВ, носили драматический характер, совершенно не похожий на «потребление продукта».

Рефлексия о личной зависимости от времени показа, не сообразующегося с индивидуальным графиком деятельности, сопровождала многие телевизионные просмотры и походы в кино накануне какого-то важного момента в учебной или рабочей жизни. Зритель часто оказывался перед дилеммой, что важнее, – работа или кино, учеба или телевизионное развлекательное шоу. Парадокс последних советских лет заключался в том, что, несмотря на отсутствие работы на износ и несмотря на явный дефицит экранных развлечений, то и дело казалось, что времени на них не хватает и что зритель отнимает у себя либо время работы – ради экранных искусств, либо время восприятия кинокартин и многосерийных телефильмов – ради работы. Регламентационный код телетрансляций и привычка жить не перенапрягаясь, инспирировали рефлексию на тему означенных дилемм «работа или просмотр», тем самым невольно заостряя внимание на значимости экранных впечатлений.

Пойти в кино (не важно, на какой фильм, лишь бы пойти) вместо уроков, или сбежав с части уроков в десятом классе было разновидностью социального протеста, но и спасением. Сформировалась острая психологическая потребность постоянно отключаться от действительности, выгрызать себе какие-то «каникулы» на несколько часов. Остаться дома утром после вечернего просмотра финала многосерийного фильма, к примеру, по «Подростку» Достоевского (1983, режиссер Евгений Ташков), остаться ввиду не сделанных уроков и неподготовленности к контрольной по физике виделось спасением от нервного срыва. Быстро перейти от большого экранного события к школьной обыденности казалось просто самоистязанием.