Большой формат: экранная культура в эпоху трансмедийности. Часть 2

Впервые программа Фила Донахью появилась на телевизионном канале WHIO-TV, там в 1963—1967 годах он работал утренним ведущим и вел ток-шоу в прямом эфире с участием приглашенных в студию гостей. Это была провинциальная телестанция, бюджет выделили мизерный, и заполучить себе гостей из числа звезд Донахью было нелегко. Чтобы привлечь аудиторию, а вместе с ней и тех самых звезд политики и шоу-бизнеса, Донахью решился на принципиальное новшество. Он сосредоточил внимание в своем ток-шоу не на известных личностях, а на скандальных проблемах, которые открыто обсуждал в эфире. Дебют The Phil Donahue Show состоялся в Дейтоне (штат Огайо). Первым гостем на Phil Donahue Show стала Маделин О’Хэйр, атеистка, с которой он обсуждал религиозные конфликты между учениками колледжей. В течение той же недели в ноябре 1967 года он выдал в эфир фоторепортаж из родильного дома с подробным показом всех деталей родов и обсудил этот процесс с собравшимися в студии. Так жанр ток-шоу приобрел некий статус, сближающий его с чертами сегодняшнего жанра.

В конце 80-х гг. благодаря Филу Донахью жанр ток-шоу был настолько популярен, что практически на всех телеканалах США – от крупных, общенационального значения, до мелких провинциальных – появились свои ток-шоу.

В Москву с Филом приехала серьезная команда «Донахью-шоу», человек двадцать. Медиагруппа, которой она принадлежала, входила в корпорацию NBC. Они привезли идею, по сути, совершенно другого телемоста между СССР и США, хотя форма оставалась прежней, проверенной. Американцы предложили набрать участников телемоста прямо на улицах двух городов. Любых. По выбору противоположной стороны. И назвали они этот проект любопытно, хотя и немного пафосно, «Встреча простых граждан в верхах».

Для его реализации они привезли с собой руководство телекомпании «Кинг-5» из города Сиэтла. Ей предстояло стать компанией-производителем. Прилетел и американский журналист Эд Вьерзбовски хорошо известный мне по совместной работе над советско-американским проектом «Диалог» и был представлен как продюсер нового проекта. Этого слова – продюсер, тогда на советском телевидении не существовало. Но лишь слова. С этой ролью блестяще справились два редактора ГУВСа (Главного управления внешних сношений Гостелерадио СССР) Павел Корчагин и Сергей Скворцов. Курировали проект также представители ГУВСа – его руководитель Валентин Лазуткин и редактор-консультант, к сожалению, уже ушедший от нас, блестящий журналист-международник Леонид Золотаревский. Я был назначен режиссером проекта с советской стороны.

Так была определена редакция-производитель, молодежная редакция ЦТ. Понять такой выбор руководства довольно легко. В Кремле, на Лубянке и в Останкино решили подстраховаться. Если проект провалится, то все можно будет списать на неопытность и неумелость «молодежников». Ну, а если все пройдет нормально, можно будет на любом уровне доложить, дескать, вот какие кадры мы растим: перестройка пришла в Останкино! Работа над проектом началась.

И первое, что мне предстояло решить, кто будет ведущим с нашей стороны. Руководство Гостелерадио СССР предложило мне на выбор (хотя могло и просто назначить, но «демократизация» же…) профессора, политобозревателя Зорина и никому тогда еще не известного, уже не очень молодого радиожурналиста из Иновещания, Владимира Познера. Я выбрал Познера. И свой выбор объяснил заместителю председателя комитета, курировавшего проект, В. И. Попову тем, что в любой момент телемоста может пропасть «картинка» или синхронный перевод. И мне нужен человек, который бы не просто знал английский язык, а владел бы американским сленгом, чтобы точно перевести задаваемые нам вопросы, а американцам – наши ответы. Таким человеком, безусловно, был Познер.

На самом деле, я очень боялся, что замечательный и безусловный профессионал, Валентин Зорин, «засушит» программу, превратит ее в пропагандистскую акцию. Забегая вперед, могу сказать, что я не раз пожалел о своем выборе. Не знаю, как бы вел Зорин, но я получил в итоге не профессионального ведущего, а уж тем более ведущего уровня Донахью, а, фактически, подставку под микрофон, плохо двигающегося, плохо говорящего, не умеющего общаться ни с людьми, ни с телекамерой, зажатого и зашоренного, несчастного и жалкого человека, явно занимающегося абсолютно не своим делом.