Большой формат: экранная культура в эпоху трансмедийности. Часть 2

Но если со Смольным на первых порах проблемы удалось решить, то другая проблема родилась там, где ее вообще не должно было быть. Ленинградское телевидение, его руководство, сотрудники и многочисленные службы мне были не просто знакомы. Еще будучи ленинградским инженером секретного КБ, я проводил в студии на Чапыгина, 6 все свое свободное время. И от участника какой-то разовой передачи очень скоро дорос до ведущего практически всех молодежных программ. Мне казалось, что меня знали и, если не любили, то уважали и хорошо относились все. Так и было, пока я был свой – ленинградец, земляк, мальчик-ведущий. Теперь же я приехал на почти родное телевидение как москвич, работодатель, начальник. И я встретил, к своему удивлению, более чем холодный прием. Проблемы начались с решения вовсе не главных, а скорее мелких и технических вопросов.

Первой и главной проблемой оказался свет. Мы видели качество американского телевизионного изображения. Они уже тогда работали с холодным светом, причем белым. Радостная картинка: блестящие глаза, светлые лица. У нас же на экране из-за прожекторов с низкой световой температурой все было тусклым и желтым, было ощущение подвала, тусовки заговорщиков и съемок скрытой камерой. Я понял: ничего с этим мы сделать не сможем. Американских софитов у нас не было. Можно было бы на время записи моста арендовать у какого-нибудь театра специальный свет. Но ни один директор театра на это не пошел. Ведь это значило отменять спектакли. Я бодался со светорежиссерами и операторами, чтобы они что-нибудь придумали. Они подумали и решили поставить повышающий трансформатор и вместо 220 «залепить» 300 Вольт, полчаса точно будет светло. Мы смеялись, прекрасно понимая, что лампы начнут лопаться и непременно во время эфира. И понятно, что от этой идеи мы отказались.

Нужно было решить вопрос и со студийными станками, на которых должны были стоять стулья участников телемоста. Из каких материалов их делать, и где эти самые материалы достать? Для Ленинграда в то время это была сложно выполнимая задача. Впрочем, нелегко было придумать и как их сделать. Я многократно рисовал художникам экран для проекции американской картинки, который должен занять центральное место в студии, и расположение мест для участников телемоста. Но точного размера я указать не мог. Его не знали до времени и американцы. Без опыта создания таких декораций ленинградским телевизионщикам и работникам телемастерских воистину было не легко.

Решение подобных технических вопросов занимало целые дни. За проекционное оборудование и передачу сигнала через космос отвечали американцы. Наконец, они заказали проекционный аппарат «Талария» в Финляндии. Когда его привезли в Ленинград, оказалось, что это целый трейлер. Стала понятна высота будущего экрана. Вопросы с габаритами студийного оформления решились. Далее предстояло разобраться с проводами.

Мы сказали, что ведущий будет двигаться. Ленинградские телевизионщики согласились, предупредив, что ходить он сможет только вдоль первого ряда, иначе запутается в проводах. «У нас не будет провода», – отвечали мы. «Как не будет провода?» – недоумевали наши ленинградские коллеги. Про радиомикрофон они тогда услышали впервые в жизни. На ленинградском телевидении не оказалось и пультов, к которым можно было этот радиомикрофон подключить. Начались проблемы с перепайкой.

Как участники телемоста будут попадать в студию? Предстояло решить следующий вопрос. Мы предложили систему билетного контроля. Местные кагэбэшники забраковали нашу идею, и указали что будут специальные пропуска. Мало того, человек тридцать в штатском, по их замыслу, должны были расположиться в студии и внимательно следить за происходящим. Тридцать человек – это фактически треть аудитории, если не больше. Мы, конечно, категорически начали от этого отказываться. Однако окончательное решение все равно принимали в Смольном и на Литейном проспекте, где находилось ленинградское управление КГБ. Предстояло придумать, как их обмануть и привести в студию именно тех, кого мы, вместе с американцами, снимая все это на пленку, отбирали на улицах и предприятиях Ленинграда.

Была и еще одна проблема – система связи во время телемоста. Нам было абсолютно непонятно, как в нее включить переводчиков с одной и с другой стороны. Плюс мы были предупреждены, что при прохождении сигнала через спутник идет задержка на 4 секунды. 4 секунды молчания на экране – это чудовищная дыра. Кроме того было решено, что режиссерские аппаратные будут связаны со студией внизу через Сергея Скворцова, будет установлена прямая связь с американской режиссерской аппаратной. А она говорит по-английски. У них совершенно другая система общения со своими операторами, чем у нас. Мы решили провести специальную телефонную линию и научиться в процессе работы учитывать, что команда по телефону поступит на 4 секунды раньше, чем картинка через спутник.