Большой формат: экранная культура в эпоху трансмедийности. Часть 2

Это была высшая математика. Есть фотография, где Эд Вьерзбовски сидит сразу с двумя телефонами. По одному он слышал переводчика, который говорил в американской студии, по-другому – фиксировал команды из их режиссерской аппаратной. Рядом с ним и со мной сидел Павел Корчагин. По параллельной линии он слушал все, что сообщали Эду, и затем переводил все это мне. Мы думали, что сойдем с ума и ничего у нас не получится. Поэтому пришло решение все продублировать – провести еще одну телефонную линию. В аппаратные обеих студий посадили по переводчику и связали их напрямую. В нашей аппаратной работало около пятнадцати человек. Если каждый в течение минуты говорил хотя бы одно слово, несложно представить, какой сумбур слышали по прямой линии в своей аппаратной американцы.

Две недели мы жили практически в сумасшедшем доме. И тем не менее к назначенному дню записи телемоста мы подошли с максимальной готовностью. Однако было тревожно. Впрочем, когда началась беседа через космос, и мы услышали вопросы и ответы наших простых граждан, пришло ощущение провала. Американскую команду готовили к открытой дискуссии по самым злободневным вопросам того времени, а у нас, несмотря на все наши объяснения, люди шли на телемост, как на праздник. Слово ШОУ тогда еще не знали. Но шли именно на него. С цветами, куклами, книгами, фотографиями любимых собачек, чтобы виртуально, через экран, подарить их американцам, чтобы признаться им в любви, призвать к миру во всем мире и спеть вместе «подмосковные вечера». Вот как в итоге начался телемост в нашем варианте. Почему он отличался от американского, об этом чуть позже.

Наталья Смазнова, редактор: «В мою мечту входит очень много каких-то частностей, но ведь самое главное, что это все зависит от того, будем ли мы действительно жить в мире. Ведь ничего этого может не быть, если мы не приложим к этому какие-то свои собственные силы. Поэтому я очень страстно хочу бороться за то, чтобы у нас был мир».

Владимир Целуев, инженер: «И мы, и вы знаете массу бед и проблем, которые существуют во всем мире, не только в малых странах, но и в других странах развивающихся. Если бы мы эти деньги направляли не на вооружение, а на развитие этих стран и помогали им тоже в социально-экономических вопросах, то, наверное, в этом выиграл только бы весь мир».

Екатерина Грекова, учитель: «Меня, однако, на протяжение уже не одного, наверное, даже десятка лет заботит ограниченность осведомленности американской публики в отношении того, что происходит в Советском Союзе, и соответствующая ограниченность мышления в данном случае, уж простите мне такую вольную характеристику вашего мышления. Понимаете, для того, чтобы говорить, надо знать».

Американцы перешли в наступление: «…нет у вас демократии, выборов у вас нет, вы все бесправные, все овцы, бараны, вас ведут на убой…» и так далее. В студии ленинградского телевидения замешательство сменилось почти истерикой. Стало не до цветов и кукол.

Американка: «Какова религиозная ситуация у вас в стране? Вмешивается ли в дела церкви государство и как?»

Отец Владимир, настоятель Владимирского собора: «Я должен сказать, что мы здесь чувствуем себя в полной уверенности и являемся неотъемлемой частью нашего общества, разделяем его и радости, и горе и, кроме того, у нас по Конституции церковь отделена от государства, поэтому о вмешательстве правительства в дела церкви не может быть и речи».

Американка: «Я понимаю, что статья 53 вашей Конституции провозглашает свободу религии для всех, но подготовка раввинов у вас запрещена, не так ли»?

Отец Владимир, настоятель Владимирского собора: «Я прежде всего хотел бы сказать, что ошибка допущена: не 53-я, а 52-ая статья. И если уж задавать вопрос, то надо квалифицированно его задавать. А я имею право как-то в этом плане, может быть, ответить. Рядом с Никольским собором, где я настоятель, синагога есть. И я лично знаком с раввином».

Американец: «25 лет назад Никита Хрущев, выступая в ООН, стучал по столу ботинком и говорил: „Мы вас похороним“. С тех пор в нашей стране многие поражены паранойей и страхом перед СССР. Мой вопрос таков: паранойя ли это или оправданный страх?»

Юрий Рытхэу, писатель: «Я думаю, что на таком очень нервном акценте трудно вести даже телемост через космос, потому что я могу напомнить вам и так называемую оговорку президента, когда он, пробуя звукозаписывающую аппаратуру, говорил, что он даст приказ бомбить Москву, бомбить Советский Союз. Так что, давайте мы оставим оговорки крупных политических деятелей, они отягощены очень большой ответственностью. Это на их совести. Сегодня у нас на высшем уровне встреча простых людей. И давайте будем руководствоваться здравым смыслом простых людей».

Обговорив сценарий моста заранее, мы, по своей наивности, не ожидали откровенных провокаций со стороны Фила Донахью. Во время очередного его монолога на экране появилась, неожиданная для меня, картинка: