Большой формат: экранная культура в эпоху трансмедийности. Часть 2

Условный собор является еще одним фигурантом дела и противостоит Укладу и Утопии, причем не как христианский храм (тем более, что в этом качестве он никогда не функционировал), а как ставка правительственного инквизитора, представителя власти. Инквизитор и армия (отнюдь не санитарная, как было обещано) прибывают в город вовсе не затем, чтобы его спасти, а для того, чтобы уничтожить. Чума – лишь удобный повод расправиться с подозрительным поселением. Все действия Аглаи Лилич, ее манипулирование героями игры направлены на разрушение города. Она умело использует метод «разделяй и властвуй», убеждая героев, что Уклад и Многогранник несовместимы и чем-то одним надо пожертвовать. Особенно Аглая ненавидит Башню, она не стесняется в выражениях, упоминая о ней: «башня-убийца», «изуверский Многогранник», «бесполезная и бессмысленная гадость». Таково ее отношение и к покойной сестре Нине Каиной. Как человек трезвый, практичный, рациональный и приземленный, Аглая не любила Нину за мятежность, бунтарство, иррациональность ее мистический души.

Аглая – враг города, кукловод-манипулятор в отношениях с главными героями. Она не изображена ни жестоким инквизитором, ни тупым бездушным чиновником, но является убежденным противником всего свободного, неофициального, не укладывающегося в рамки общепринятого и очевидного. Аглая наделена ясным проницательным умом и не лишена обаяния. Геймерам она нравится, у некоторых даже является любимым персонажем.

Общность двух культур находит подтверждение в интегральной фигуре Симона Каина – отца города, его духовного лидера и хранителя (последнюю роль он выполняет и после смерти). Он видел город как единое целое, и созданная им Башня стала важным логическим этапом в его развитии.

Составляя некую органическую и стратегическую общность, Уклад и Утопия также имеют ряд типичных различий, обусловленных их культурной матрицей: например, носителем архаической народной традиции является единый коллектив, где «я» еще не выделяет себя из «мы», а герметические традиции развивают малые сообщества и отдельные личности высокого образовательного и социального статуса. Две традиции отличаются способом хранения и передачи информации – устным и письменным соответственно, поэтому народная культура представлена огромным разнообразием локально-исторических форм, в то время как примордиальная традиция охватывает гораздо более широкие временные и географических границы. В «Море» уникальность Уклада подчеркивается местным наречием и недоступной для расшифровки иероглифической письменностью, а язык Утопии нам понятен и не нуждается в переводе или уточнениях.

Еще одно отличие особенно важно в ценностной парадигме «Мор. Утопии»: глубокий консерватизм, жесткость и ненарушаемость неписанных законов в народной культуре – в противоположность творческой смелости утопистов, их пренебрежению общеизвестными истинами и неистребимому желанием выйти за пределы, положенные человеку судьбой и природой.

У Максимилиана Волошина в поэме «Путями Каина» эта оппозиция обозначена как «путь приспособления» и «путь мятежа». По Волошину, все завоевания человечества изначально были связаны с мятежом, бунтом, отрицанием – это синоним истинного творчества, рождающего новое. Но еще более важно, что мятеж меняет, «пересоздает» самого человека.

Это произведение М. Волошина (начиная от самого его названия и образа библейского Каина – прародителя мятежного духа творчества) очень близко идеям игры и выражает их с точностью и емкостью истинной поэзии. Приведем небольшой фрагмент поэмы: