Большой город

Мясистая рука Тортоликой хлопнула по столу, чуть не опрокинув стакан вишнёвой воды. Ласка даже подпрыгнула, а Патока взвизгнула.

– Дорогуша, это неубедительно, – загавкала Тортоликая. – Начинать надо тихо и лишь потом потихоньку встраивать крещендо; оно должно звучать так, словно ты тащишь духов из пелены, а они упираются когтями и верещат. Слушай. – Она прочистила горло и наполнила комнату глубоким вибрато. – Дууууухииииииииии! Где бы вы ни скрывались… где бы ни обитали… говорите со мной немедля!

– Я всё так и сказала, – промолвила Патока.

– Ты всё пропищала! – отрезала Тортоликая. Она опрокинула в себя стакан с остатками вишнёвой воды и рассерженно запыхтела. – Нам с тобой даровано Восприятие, дорогуша. Надо лишь убедить клиентов, что оно у нас есть. Давай заново.

Едва Дамы закрыли глаза, Ласка живо бросилась вверх по лестнице.

Но чем сильнее накатывали воспоминания, тем тяжелее становились её шаги.

Иной раз, когда мама уходила из Бельевого Шкафа, а запах ладана крался по лестнице вверх, Ласка с братьями тайком выбирались в коридор и сбивались в кучку на верхней ступеньке. Навострив уши на стеклярусные шторы, они сидели и слушали, как Дамы говорят потусторонними голосами. Лисёныши ахали вместе с клиентами, которые вдруг слышали в ответ настоящий шорох:

Шрк Шрк Шрррррк.

Странно, на этот раз никакое шорканье не вгрызалось в разговор Дам. Как будто духи были озабочены чем-то другим.

Ласка поднялась на второй этаж. Там воняло плесенью и запустением. Стены и пол – голые. По углам сгустки паутины. Второй этаж гораздо больше напоминал место, куда может явиться призрак.

Ласка принюхалась влево, потом вправо, а потом подо шла к гардеробной Дам. Она прошагала по длинному проходу, который заканчивался у белой двери, и застыла на месте. Бельевой Шкаф. Здесь, в укрытии из дырявых простыней, родились и прожили свои первые луны Ласка и её братья.

Дасти когда-то рассказывала Ласке, что лисица-мать всегда старается спрятать лисёнышей – ждёт, пока они подрастут и научатся кусаться и защищать сами себя, и лишь потом выводит их в мир. Не очень-то, однако, легко удержать беспокойных лисёнышей в таком тесном месте. Поэтому мама Ласки становилась медиумом для голосов мёртвых, позволяла призракам овладевать её собственным языком, чтобы те могли высказать свои зловещие предостережения.

«Тише! – говорила она. – Я получаю послание!»

Глаза у неё закатывались под лоб, обнажая белки в прожилках сосудов, и начинало казаться, что она смотрит не вглубь Бельевого Шкафа, а – насквозь.

Ласка почти что слышала, как её братья перешёптываются за закрытой дверью.

«Кто на этот раз?»

«Лишь бы опять не эта саламандра».

«Ну! Кому какое дело, как она умерла!»

«Слушайте!» – восклицала мать с белыми глазами. И начинала говорить с завываниями, или заикаясь, или таким хриплым голосом, что Ласка начинала бояться собственной мамы.

«Не выходите сегодня из шкафа, пока мама работает, – проговорила она однажды сдавленным перепуганным голосом кролика, которого сварила, содрав с него шкуру, мисс Поттер. – Дамы топают по коридору и вверх, и вниз, и, чего доброго, выдавят вам кишки!»

Если братья только лишь ахали и месили лапами, то Ласка сама закатывала глаза и прислушивалась к голосам призраков. Но с ней они даже не заговаривали.

Ласка пошла дальше по коридору, вспоминая день, когда в доме расцвёл новый запах – тёмный и острый, точно клык. Тот самый день, когда по коридору торопливо загрохотали шаги. Тот самый день, когда дверь шкафа распахнулась настежь.

«Как ты этого не заметила?» – воскликнула Тортоликая.

Дамы таращились на лисёнышей сверху вниз, а те дрожали, сжимались в комок и пытались укрыться среди простыней. Мамы нигде не было видно.

Патока в отчаянии заламывала руки. «Я думала, Аура просто округляется, что ли. Ты сама говорила, я её перекармливаю».

«Тупица! – прошипела зло Тортоликая. – Эта нечестивица где-то шаталась, а ты теперь будешь расхлёбывать».

Патока насупилась, не в силах спрятать губами зуб, который торчал изо рта.

«Пошевеливайся, – приказала ей Тортоликая. – Пока они маленькие и не дерутся».

Ласка с братьями так перепугались, что не могли даже удрать из шкафа. Они сидели и смотрели, как Дамы носятся по дому. Тортоликая ухватила за ошейник их жалобно скулившую мать и затащила в гардеробную. Патока принесла несколько мармеладок и положила у шкафа. Запах сахара успокоил дрожь в братьях, и они, виляя хвостами, сжевали конфеты. Ласка даже не прикоснулась к сладостям. Она никак не могла выдохнуть из носа этот тёмный запах. Он разлетелся по всему дому.