Большой круг

Едва сойдя с корабля в Анкоридже, она нашла жилье, купила грузовик и начала объезжать ангары. В поисках работы Джейн Смит предъявляла в качестве доказательства своего опыта журнал. Когда у нее спрашивали лицензию, она отвечала: «Не получала», – и никто не терзал вопросами почему. (Аляскинцы не самый забюрократизированный народ.) Журнал не в идеальном состоянии. Множество пунктов назначения записаны общо: «Канада», множество полетов помечены лишь одним словом: «Груз». Даже имя, столь нарочито простое, похоже, подчищено. Мужчина с лицом висельника, шрамом на губе и в мятой шляпе смотрит ее журнал, смотрит на нее, берет на пробный полет и тут же нанимает.

Она перевозит людей и товары, куда требуется, учится летать на гидропланах, приводняется, зимой приземляется на лыжах. За аэропланом в основном ухаживает сама, ей приходится чинить его в экстренных случаях так часто, что Мэриен вообще уже не считает их экстренными. Она снимает маленький дом на окраине города, где несложно ни с кем не общаться. Может, именно так жил ее отец, уехав из Миссулы? Вооружился своими знаниями и отправился в путь? Иногда она в испуге просыпается от звуков животных на улице и думает, за ней пришел Баркли. Возле кровати держит ружье.

– Что ты все возишься с самолетами? Ты вполне себе ничего, могла бы и замуж выйти. – Сзади слишком близко стоит пилот, низенький, опухший. – Особенно тут.

– У меня уже был муж, – отвечает она, наливая в канистру воду для радиатора. – Он умер. – Ее голос, как треснутое лезвие.

Пилот отходит, ждет, когда она перекроет кран.

В ясные дни севернее залива Кука видна гора Мак-Кинли. Если Мэриен летит на север, гора все растет, белая, как луна, и кажется даже, поднимается, как луна, кажется, отделяется от земли, слишком огромная, чтобы здесь оставаться. На востоке зазубренные, как пила, Чугачские горы, за ними горы Врангеля, Аляскинский хребет. Горы повсюду: чудовищные, задохнувшиеся ото льда сестры покрытых лесом вершин, окружавших ее, когда она выписывала петли и штопоры над Миссулой. (На Аляске она не решается выполнять фигуры высшего пилотажа, не желая распространения слухов о способной на такое девушке.)

Потребность бежать не исчезает, горизонт зовет. Если бы она могла улететь далеко-далеко, жить нигде, иметь один аэроплан, если бы этому аэроплану никогда не нужно было садиться на землю, тогда, может быть, она почувствовала бы себя свободной.

* * *

Джейми выезжает из клоповника, находит маленькую квартирку без соседей на более тихой улице в том же районе. Всего одна комната, но чисто, аккуратно, сосновый пол и странно миниатюрная ванна, где можно сидеть, только поджав колени почти к груди.

– Ты откликнулся на объявление, где искали гнома? – интересуется приятель по «Щетине кабана».

Джудит уехала в Европу, «посмотреть, что там творится», по ее выражению.

– Ты ведь не будешь тосковать по мне, правда? – спросила она Джейми. – Поскольку я собираюсь напрочь тебя забыть. – И улыбнулась своей энергичной улыбкой, способной означать как шутку, так и серьез.

Вокруг них, Джейми и его друзей, кружатся женщины, и теперь Джейми считает свою привлекательность само собой разумеющейся. Дабы продемонстрировать безразличие к Джудит, спит с продавщицей сигарет из бильярдной, с парочкой барменш, с девушкой, с которой знакомится на танцах и которая уголком губ непрестанно отпускает колкие шуточки, даже когда голая. Прежнее свое убеждение, что надо любить женщину, с которой спишь, он считает трогательно наивным.

Джудит оставила ему на время несколько книг, и он их читает: «Современные французские художники», «Художники современного образа мыслей», «Художник и психоанализ». Джейми пугается, что слишком увлекся колоритом, что линии утратили ритм, композиция – оригинальность, что он старомоден. Пугается, что ему нечего сказать своими картинами и поэтому Джудит отправилась в Европу на поиски других мужчин.

– Спасибо, любовь моя, – говорит он женщинам, продающим ему пиво и сигареты, уже не воспринимая слово на слух.

* * *

В одиннадцатый день 1935 года Амелия Эрхарт становится первым человеком, совершившим одиночный полет из Гонолулу в Окленд. Звезды висят за окном кабины так близко, пишет она, что их можно потрогать. Десять тысяч человек окружают ее после приземления, красная «Локхид Вега» будто плывет по человеческому морю.

– Не хотел бы полететь на такое огромное расстояние над океаном, – чешет подбородок босс Мэриен, человек со шрамом на губе.

Он не любит бахвалиться, чем и нравится ей. Большинство парней утверждают, что полетели бы, будь у них деньги, которые у Эрхарт от мужа, от улыбок на фото, от имени на этикетках солодового молока, на чемоданах и бог знает где еще. Они ведут себя так, как будто ее полеты не считаются, как будто они ненастоящие.