Большой театр. Секреты колыбели русского балета от Екатерины II до наших дней

Плисецкая могла с уверенностью сорвать кассу в Лондоне, но была не слишком преданной представительницей Советского Союза. За два месяца до гастролей ее вычеркнули из списка гастролирующих артистов к негодованию английской публики. Угроза вторжения советских танков в Будапешт подорвала намечавшиеся переговоры, а глупая история, произошедшая с метательницей дисков Ниной Пономаревой, которую обвинили в краже 5 шляп в лондонском магазине, лишь подлила масла в огонь. Для британских любителей балета отсутствие советской примы стало главной новостью. «Мы протестуем против безосновательного отказа в выезде одной из ваших главных балерин и просим вас пересмотреть свое решение», — заявил представитель Королевского театра Ковент-Гарден ассистенту министра культуры от лица публики, ожидавшей увидеть Плисецкую в будущем[700].

Ее должна была заменить Лепешинская, балерина, постепенно терявшая популярность. Она никогда не пользовалась любовью коллег и расположением ЦК, несмотря на все старания прослыть успешной танцовщицей и преданной коммунисткой. Отношения со Сталиным и полученная при его правлении известность уничтожили карьеру Лепешинской при Хрущеве. Других танцовщиков убрали из списка из-за семейных проблем (тех, кто только что развелся или не имел детей и родственников — то есть причин возвращаться на родину после турне), неподобающего поведения и даже из-за недостаточно славянской внешности. Джулия Мэй Скотт (Жилько), балерина, чья мать была русской, а отец афроамериканцем, узнала, что не может поехать на гастроли из-за своего происхождения — она являлась «полукровкой» по мнению комиссии по выездам за границу[701]. В итоге место досталось Галине Улановой, хотя ее карьера уже подходила к концу.

В программе были заявлены четыре балета — «Бахчисарайский фонтан», «Жизель» (или «Гаянэ»), «Ромео и Джульетта» (или «Дон Кихот») и «Лебединое озеро». По контракту британская телевизионная ассоциация транслировала второй акт «Лебединого озера» с Улановой. Право показа стоило 1250 фунтов стерлингов, повторный показ — еще 1000. Согласно изначальному плану выступлений в Лондоне от 24 мая 1956 года у Плисецкой было 11 выходов, а у Улановой 12. Запрет на выезд первой перенес всю нагрузку на сорокапятилетнюю танцовщицу, чье здоровье было подорвано еще до турне. (С другой стороны, Плисецкой исполнился 31 год, и она находилась на пике своей карьеры.)

Уланова потянула икроножную мышцу в середине гастролей и под конец падала от усталости, но ее осенние представления были полны юношеской энергии. Критик из The Observer попытался осудить «Ромео и Джульетту» за мрачный сталинский монументализм и описал его как «громоздкий трехъярусный спектакль, идущий в оперном темпе на фоне колонн и парчи», об актерском мастерстве танцовщиков он отозвался как о чем-то, что должно было остаться в эпохе немого кино[702].

Атмосфера в театре была напряженная. Во время поднятия занавеса «можно было слышать, как где-то пролетает муха», — сказала Уланова в 1986 году[703]. Она вышла на сцену и завоевала сердца зрителей. Балерина поразила критика своими «острыми скулами и бледной кожей, светлыми волосами и голубыми глазами… такими же прозрачными, как капля воды»[704]. Ее искренность покорила публику и «ошеломила» английскую приму-балерину Марго Фонтейн[705], впоследствии утверждавшую, что выступления Улановой в 1956 году заставили ее по-новому взглянуть на балет. «Отточенный танец в своей завершенности был похож на густые сливки, медленно льющиеся из кувшина, без единого резкого движения, а красивые ноги будто были сделаны из гибкой стали»[706].

Хачатурян за роялем, в окружении слушающих Юрия Файера, Леонида Лавровского и Игоря Моисеева, 1957 год.

Юная выпускница хореографического училища Нина Тимофеева[707] заменяла Плисецкую в версии «Лебединого озера», где первый и второй акты были соединены в одно действие. Она преодолела давление и показала «восхитительно целостное выступление», как отметил журналист The Spectator, «его лишь немного портили несколько ошибок, допущенные из-за волнения»[708]. Балет сорвал бурные овации, и главные артисты «увидели перед собой розовые лепестки, которые поклонники разложили на их пути от театра до отеля», несмотря на постыдное отсутствие Плисецкой[709]. Однако сама она не дала никому забыть произошедшее.

Танцовщица осталась в Москве во время лондонских гастролей, но приняла участие в злобном эксперименте, начатом танцовщиком и хореографом Анатолием Кузнецовым. Он был рад зацепиться за тот факт, что главная звезда театра не могла показать энергичные прыжки в Лондоне и порвать с традицией Большого. Пока балетная труппа находилась в турне, оставшиеся артисты вынуждены были выступать в менее масштабных представлениях в Москве.