Большой театр. Секреты колыбели русского балета от Екатерины II до наших дней

Однако не существует идеала, который можно найти, а тем более сохранить. Разумеется, популярность «Лебединого озера» нельзя целиком приписывать нескладному сотрудничеству Рейзингера и Чайковского в 1877 году. Балет получил известность только после нескольких переработок: сначала в Большом в Москве и Мариинке в Санкт-Петербурге, затем во всем остальном мире. Спектакли под названием «Лебединое озеро», идущие в мировых театрах, представляют собой обособленную, абстрактную версию того, что придумали Петипа, Иванов и Горский; Чайковский, Минкус и Дриго; Собещанская, Леньяни и Кшесинская. Танцовщицы вышли на пенсию, оставшись героинями, создавшими искусство, — искусство, пытавшееся их уничтожить, искусство, постоянно требующее новых тел, чтобы увековечить себя в истории.

Попытки Горского преобразовать балет обострили анемию, нервные срывы и проблемы с сердцем, преследовавшие его с детства. Он продолжал делать упор на натурализм, в одном из случаев заменив пачки и пуанты на мантии и сандалии. Его менее причудливый и более строгий стиль определит характер танцев в Большом, который в итоге, под конец XIX века, станет стабильным театром с примечательным прошлым и многообещающим будущим. Ряд коронаций — три за сорок лет, — когда город и сцену посещали представители высшего света Санкт-Петербурга и всего мира, сделали Москву и Большой театр центром внимания. В нем появились прожекторы, обновили освещение и другое оборудование, а вместе с ними и технику танца и педагогические методы. Несколько величайших танцовщиков и спектаклей обеспечили Большому популярность в течение ряда лет после 1883 года, когда он чудом избежал закрытия. К концу XX столетия он с полным правом мог заявлять о собственной традиции, отличной от традиций Санкт-Петербурга и Европы.

После смерти Петипа в 1910 году главным российским хореографом стал Горский. Он уже перерос систему Степанова как способ записи и сохранения танцевальных движений. Музыкальных знаков, лежащих в ее основе, оказалось недостаточно, чтобы разметить физическое пространство. В качестве альтернативы режиссер начал фотографировать артистов, движимый желанием оценить точность их поз. По мере того, как он заполнял фотоальбом «хореографическими снимками», его интерес к фотографии становился все больше похож на навязчивую идею. Балетмейстер отступил от бытующего «нейтрального» стиля, поэтизируя выражения лиц и акцентируя тонкую игру света[407]. Изображения выглядели размыто, призрачно, на них едва можно различить мимику танцовщиков. Горский оставался самым важным постановщиком в России вплоть до Февральской революции 1917 года. Михаил Фокин, с которым его чаще всего (и неправомерно) сравнивают, покинул свой дом в Санкт-Петербурге, чтобы присоединиться к «Русским сезонам» в Париже. Один из внуков архитектора Большого театра Альберта Кавоса, Александр Бенуа, разработал дизайн и костюмы для парижской эмигрантской труппы. Горский тоже уехал, но сохранил привязанность к Москве. Бородатый и потрепанный, он умер в санатории в 1924 году. Его редко вспоминают как успешного реформатора и часто — как символ величия Большого театра, каким его еще недавно представляли советские власти.

Глава 5. Большевики