Большущий

Фермер, собираясь ехать дальше, воспринял ее слова с крайним удивлением. Он решил, что муж где-то неподалеку – вероятно, у Криса Спанкнобеля или обсуждает цены с приятелем у другой телеги, тогда как ему надо было бы быть здесь и заботиться о своем товаре. В отсутствие этого привычного защитника фермер, подобрав вожжи, выразил Селине свое возмущение:

– Все равно тут, на рынке, женщинам делать нечего. Ночью надо дома сидеть, у себя на кухне, и не вылезать!

Это многословное наставление, не единожды высказанное за последние несколько дней, стало для Селины последней каплей. У нее сдали нервы. На изумленного немца с козел овощной телеги полилась страстная речь разгневанной женщины в помятой черной шляпе:

– Не смейте со мной так говорить, вы, здоровый болван! Что будет хорошего, если женщина останется дома на кухне и там вместе с сыном умрет с голоду! Сидя дома на кухне, я денег не заработаю. Я приехала сюда продавать овощи, которые помогала выращивать, и я их продам. Прочь с дороги! Уезжайте и занимайтесь своим делом, или я пожалуюсь Майку, дежурному полицейскому.

Сказав это, Селина через колесо слезла с телеги, чтобы распрячь усталых лошадей. Невозможно догадаться, как воспринял остолбеневший северянин ее перемещение. Конечно, ему нечего было бояться такого маленького, тщедушного создания с горящим взглядом. Тем не менее, когда он вновь взял в руки вожжи, все его румяное лицо выражало ужас.

– Teufel! [12] Ну и баба!

Немец умчался по мостовой под грохот колес и копыт. Селина быстро распрягла лошадей.

– Жди здесь, Дирк. Вместе с Помом. Мама сейчас вернется.

И она отправилась с лошадьми к конюшням, где за двадцать пять центов животные проведут ночь с бо`льшим удобством, чем их хозяева. Вернувшись, она увидела, что Дирк беседует с двумя женщинами в английских блузках, клетчатых подметающих землю юбках и соломенных шляпках, бойко сдвинутых набок на пышных прическах в стиле «помпадур».

– Я ничего не разберу, а ты, Эльзи? По мне, так похоже на киркуґ. Но кто ж так называет ребенка? Разве я не права?

– Да ладно. Ты моргнуть не успеешь, как тебя кайлом обзовут. Слушай, уже десятый час, и ни одного…

Обернувшись, она увидела побелевшее лицо Селины.

– Это моя мама, – с важным видом сказал Дирк и указал на нее.

Три женщины посмотрели друг на друга. Двое увидели жалкую шляпу и убогую одежду – и все поняли. Третья увидела красные блузки и распутные накрашенные губы – и тоже все поняла.

– Мы просто болтали с мальчиком, – словно оправдываясь, сказала девушка, которая не понимала, что это у него за имя. – Спросили, как его зовут и вообще…

– Его зовут Дирк, – спокойно ответила Селина. – Это голландское имя. Знаете Голландию? А сами мы из Верхней Прерии. Это там, на юге. Дирк де Йонг. А я миссис де Йонг.

– Да? – откликнулась вторая девушка. – Ну а я Эльзи. Эльзи из Челси. Так меня называют. Пошли, Мейбел. Нечего всю ночь стоять и языком чесать.

Эльзи была крикливая блондинка, а вторая женщина, черноволосая, казалась старше и, как ни парадоксально, благоразумнее. Мейбел, та, что постарше, внимательно посмотрела на Селину. Из-под сиденья соседней телеги раздавался громкий храп. От одной из повозок в их ряду, там, где на заднем борту качался фонарь, доносился стук – мужчины играли в кости.

– Что же вы здесь делаете?

– Я приехала, чтобы завтра утром продать свой товар. Овощи. С фермы.

Мейбел огляделась по сторонам. У нее никогда не получалось схватывать на лету.

– А где муж?

– Муж умер неделю назад.

Между тем Селина устраивала постель себе и сыну. Из-под сиденья она достала плотно набитый мешок с сеном, высыпала содержимое и разровняла его по доскам телеги в передней ее части, предварительно сняв сиденье и прицепив его к боковой стенке в виде изголовья. На сено положила пустые мешки. Вытряхнула шаль, которая послужит им покрывалом. Мейбел следила за ее приготовлениями. В усталых глазах женщины проснулся интерес, постепенно сменившийся ужасом.

– Послушайте, вы ведь не собираетесь тут спать? Да еще с мальчиком! Прямо в этой телеге!

– Собираемся.

– Ну это… – начала она, потом, повернувшись, пошла прочь и сразу же вернулась. К ее стильному пояску было прицеплено множество бренчащих металлических вещиц – кошелек, карандаш, зеркальце, гребень, – все они соединялись специальной цепочкой под названием «шатлен». Мейбел открыла кошелек, вынула оттуда серебряный доллар и почти грубо протянула его Селине: – Вот, найди парнишке приличный ночлег. Себе и парнишке. Поняла?

Селина посмотрела сначала на блестящий круглый доллар, потом в лицо Мейбел. И к ее глазам подступили слезы. Она с улыбкой покачала головой:

– Ничего, мы и здесь переночуем. Но все равно спасибо тебе, Мейбел.

Женщина бросила свой доллар обратно в кошелек.

– Да, я всегда говорила: разные на свете люди бывают. Думала, это я невезучая, но если с вами сравнить, то, похоже, не так уж мне и плохо. Ночлег всегда имеется, хотя постель эта… ладно, доброй ночи. Слышите, Эльзи зовет. Да иду я, иду! Замолчи уже!

Было слышно, как обе женщины идут по улице, взявшись за руки и хохоча.

– Ложись сюда, Дирк.